31 августа. Просыпаемся от голосов вспомогательной группы. За снаряжением приходят наши товарищи. Юра Маштаков (Коша - по-крымски) спускается к нам в лагерь чтобы дать нам свободно уйти наверх, к солнцу[1].

Собираем лагерь. Три его мешка мы поднимаем, с собой, в лагерь 400. Так нам спокойнее. Уходя наверх, сохраняем порядок установившийся вчера: Группа Шуры уходит раньше, за ними мы. Первый - Гена, последний я (самохваты мои идут легко и свободно, без посторонней помощи, и на больших отвесах Пантя пользуется ими, сбрасывая их мне вниз). Почему-то долго и мучительно поднимаемся до лагеря 400. Уже в лагере возникает вопрос: - " А не остаться ли еще на одну ночевку?" Я  - категорически против. Силы еще есть, да и слабеющий свет подгоняет. Поскольку готовка - это, похоже, тоже теперь моя обязанность, наравне с топосъемкой, готовлю невероятный коктейль из сухого "Малыша", искрошившегося весового шоколада и чего-то еще.  Часа через два, встаю решительно и говорю, что спать буду только у себя в палатке. Тем более, что у моих "теток" припасен некий сосуд с "джином", и я готов пойти на нарушение спортивного режима ...

Не знаю, что возымело действие: коктейль или угроза оставить меня одного наедине с джином, но все дружно начинают собираться и, после замены потертой веревки на 60м колодце, мы быстро  (всего за четыре часа - абсолютный рекорд экспедиции) выходим к последнему колодцу.

Свет у меня сел. Сел он и Паши. Мы с ним в роли замыкающих, поэтому для экономии энергоресурсов примитивно пробираемся в темноте (свалиться куда либо просто невозможно – русло подземного водотока ведет как поводырь) до ближайшего препятствия. На короткое мгновение освещаем сцену, ориентируемся, встегиваем веревки в самохваты, и лезем дальше в потемках. А поскольку на этом участке веревка навешена практически идеально (стенок не касаясь), то идем по двум параллельным веревкам одновременно, этакое СРТ семидесятых. Идем и, от избытка чувств, орем на два голоса из Высоцкого, на ходу переделывая слова:

"Условия пари, одобрили не все,

Илюхин... Был конечно против..."

Из последнего колодца нас выдергивает бригада застоявшихся крымчаков и...

1 сентября. На свет божий (какой там свет в час ночи? – россыпи по южному огромных звезд на черном бархате небосвода) выбираемся уже осенью. Встречающие в свитерах и пуховках. (Температура ночью на плато опускается ниже нуля, и утром дядя Вася демонстрирует нам извлеченный из ведра кружок льда сантиметровой толщины.) Мы возбуждены. Взбудоражены встречающие. Лариса Вершинская приносит бутылку шампанского, появляется и бутылка с "джином". Нам хорошо, уютно под нежными взглядами друзей. Расходиться не хочется и поэтому устраиваемся все вместе в огромном бараке-палатке кают-компании. Говорить не хочется все устали. Уже засыпая, Олежка задает вопрос:

-          Гена, а ты под землей приведения видел?

-          Видел - хмыкает тот. - Один раз. – «Барак» настороженно замолкает.

-          Мы тогда «Осеннюю»[2] штурмовали, ее только-только открыли. Умотались мы тогда здорово. Снаряжение кончилось раньше, чем дыра. Перед очередным колодцем, связали все, что у кого было. Спустили меня. Дна не достал. Приютился на какой-то полочке, и вижу - Пантя делает театральную паузу. Дождавшись нетерпеливого: " Ну дальше", продолжает: - На противоположной стене стоит белая женщина и говорит мне: «Да Гена, в этот раз я тебе не отдамся. А вот в следующий раз буду только твоей».

-          Ну и как? – раздалось  нетерпеливо из другого угла палатки.

-          Обманула, первыми там побывали красноярцы. – Шелестят легкие смешки.

Это последний всплеск эмоций. Засыпаем. Но и во сне я продолжаю тащить мешки, брести по узким коридорам, подниматься по рапели.

Еще два дня уходят под землю люди, непрерывно поднимаются на поверхность мешки. Трудно отпускает от себя КиЛСИ.

Снова Самарканд. Вернулись мы несколько ранее намеченного срока (билеты взяты на 6). Поэтому вовсю предаемся туризму. Ходим и глазеем на восточные чудеса. Для их описания нужна целая глава, и цветистая восточная речь.

Ночлежка у нас во дворе Альплагеря "Артюч". Прием в редакции газеты "Ленинский путь". Газета регулярно писала о ходе работ экспедиции. Ее кор. несколько раз поднимался к нам на плато.

Юра Рост, на прощание ведет штурмовую группу в ресторан: -"Не могу ребята не поставить Вам настоящего азиатского вина". Ресторан "2500" (очевидно столько лет городу). Проходим во внутренний дворик: журчит вода в фонтанчике, чинары, бетонные дорожки. Ресторан на втором этаже. Туда ведет широкая и воздушная лестница. Чувствую себя не в своей тарелке. Кроссовки развалились на спуске, и приходится "щеголять" в туристских ботинках, являющих из себя весьма печальное зрелище после соприкосновения с каменистыми склонами Кырк-Тау. Ведомые Юрой успеваем только одолеть пару ступенек, как сзади раздается сердитое:

-          Куда пошел в тапочках? – Оглядываемся. Из-за роскошного куста встает пожилой узбек во фраке и с бабочкой - "Швейцар?" Обреченно машу рукой ребятам,

-          В "Артюче" встретимся. - Однако почтенный представитель не умирающего племени привратников покровительственно машет мне рукой:

-          Нет. Не ты. Ты. Ты и ты. – Тычет пальцем в Пантю, Пашу и Роста. - в тапочках нэлзя. – Веско резюмирует он.

 Вся троица в новехоньких кроссовках "Адидас" (в голове мелькает ерническое: «тот кто носит "Адидас" тот и Родину продаст, а еще любая баба даст»).

Очевидно, этот страж нравственности придерживаться аналогичного мнения. Уговоры не помогают, и плюнув на все, идем на площадь в “Ошхону”, где мрачно распиваем три бутылки узбекского портвейна, взятого здесь же рядом в магазине и оказавшегося изрядной гадостью.

Местные журналисты (областная газета «Ленинский путь», выходящая на русском и узбекском языках) устраивают встречу в редакции. Выступал Пантя. Выступал Атаджапаров – местный знаток карста, к Гене относится с огромным пиетитом. Выступали журналисты. Их в самом деле очень интересуют наши дела, наверно потому, что привлекают внимание к этому благодатному краю. Нас одаривают Путеводителями по Самарканду с дарственными надписями. На прощание фотографируемся у входа в редакцию.

Разлетаются все. Наш путь лежит через Ташкент. Обещания данные ранее

.надо выполнять. Балташниковы все дома. Разговоры, воспоминания... Наши геологини уехали отмечать свою практику.

У нас проблемы: Нас остается трое. Денег на авиабилеты хватает только за двоих. Моим товарищам нужно быть в Перми послезавтра. У меня оброк - Степаныч уезжает  во Фрунзе, вернется через неделю - за это время я должен написать статью о наших делах на плато объемом не менее десяти машинописных страниц для "Советского спорта"

Провожаю Татьяну с Валерой домой. Они возьмут у секционного казначея деньги и пришлют мне. Я напишу статью, вернусь в Пермь, займусь топосъемкой. Потом уеду на 1-й Матч городов Урала. Я обязан там быть, как один из учредителей. Потом выйду на работу, если меня уже не уволили.

Пишу мучительно долго. Лезут какие-то тяжелые, неподъёмные, мысли. Дня за три, отдалбливаю на машинке одним пальцем семь мрачных страниц и в смятении прощаюсь с гостеприимным домом Балташниковых так и не дождавшись главы.

Читая потом "свое творение", на газетных страницах, я сгорал от стыда, там не было ни одной моей строчки. Беда, коль сапоги... Да электрик я. Электрик.

Дома сажусь за оформление топо материалов. Считаю, рисую.

Камералка дала глубину 1028м. Рассылаю телеграммы Пантюхину, Росту, Русанову, Балакину.

На Матче сообщение о дыре ажиотажа не вызвало. «Скоро там будем тоже» - решает Урал.

Круги от события расходятся в эфире бытия обходя одних и задевая других. Уезжая в экспедицию оставил на работе два заявления: "Прошу предоставить" и "Прошу уволить". Шефу сказал - "Как хочешь так и решишь". 20 сентября появляюсь, как ни в чем не бывало, на работе. Мой непосредственный начальник смотрит озадачено и молчит, сослуживцы крутят пальцами у виска, работяги с увлечением выспрашивают про азиатские подробности. В конце смены шеф подходит и, наконец-то, в открытую спрашивает, где я был? Мой ответ его не удовлетворяет, похоже просто напрочь не верит. Хмыкнув неопределенно, просит к завтрашнему дню написать объяснительную:

-          Соберется четырехугольник, будут обсуждать таких, как ты.

Старый работяга – Женя Юшков, мой бескорыстный болельщик из соседнего цеха, случайно присутствующий при этом, ободряюще говорит:

-          Напиши все коротко и просто, ведь такое дело провернули!

Слова ложатся на бумагу легко и просто:

Начальнику цеха 50 т.

Стрелкову Н.И.

от Евдокимова С.С.

Объяснительная записка

Поясняю, что в период с 11августа по 20 сентября принимал участие во Всесоюзной спелеологической экспедиции проводившейся на базе Крымского областного совета по туризму, и заявленной на участие в первенстве на лучшее спелеопутешествие. Причины моего участия в экспедиции без согласия администрации цеха такие:

1.Неучастие в экспедиции срывало работу 50 человек в глубочайшей полости Cоюза - КиЛСИ, и делало невозможной попытку штурма мирового рекорда глубины спуска в естественные подземные полости из-за нехватки кадров с достаточной, для этого, квалификацией.

2. Каждый человек должен стремиться достичь какого-то более высокого уровня в учебе, работе, спорте. Шанс побить мировой рекорд бывает раз в жизни, по заводу же ходит поговорка, что лучше иметь двух пьяниц, чем одного спортсмена.

3. Полученный отказ от энергетика и начальника цеха.

 Подпись.

Следующий день проходит как обычно: работа, отладка оборудования. На "четырехугольник" не вызывают.

- Слишком много там собралось, таких, как ты. Вызовут завтра, - роняет вечером начальство. И возвращая объяснительную, бурчит недовольно:  -Это переделай как-нибудь помягче.

До меня только сейчас доходит...Шеф у меня отнюдь не дурак выпить, и одна фраза в объяснительной звучит уж очень двусмысленно.

Среда начинается со звонка Валерия Семеновича Шмырева: «В "Советском спорте" твоя статья.» – «Неси ее сюда». –«Не могу, она у проходных под стеклом». Поскольку предприятие у нас режимное, приходится ждать окончания смены. В конце рабочего дня приглашают в кабинет начальства. Не четырехугольник собрался, аж шестнадцатигранник. Все старшие мастера и замы. Вопрос у них один:

-            Что с тобой делать ?

-          Где был? - не спрашивают, наслышаны, да и пресса прошумела.

Правда, пока небольшие заметки без указания персоналий. Названы города. Слегка пожурили, мол начальство давить надо настойчивее. Кто-то предложил оформить отпуск за свой счет. Тут вылез т.Чистов - наш партийный вожак:

-          А где видно, что ты не прогулял? А теперь прикрываешься прессой.

-          Газеты читать надо – нехотя отвечаю.

-          А там, что? Твоя фамилия есть? – ехидно вопрошает он.

-          Есть – мстительно роняю я – статья в "Советском спорте".

-          Чья? – по инерции продолжает допытываться парторг.

-          Моя – отвечаю, не без удовольствия рассматривая финальную сцену из гоголевского "Ревизора", которую являют собравшиеся.

Меня быстренько спроваживают, обещая решить вопрос и довести результат до моего сведения. Круги пошли бродить дальше.

В клубе устраиваем традиционный вечер спелеологов. Откуда-то прибегают девчонки и требуют включить приемник. Радиостанция "Юность", Женя Русанов - 20 минут из жизни экспедиции. Наши голоса в эфире[3].

Своим помощникам по подготовке экспедиции вручаем пиалушки в знак нашей благодарности и любви. Потом выходит звуковой журнал "Кругозор". Одна пластинка о нашей экспедиции.

Прощаясь с нами в Самарканде. Юрий Рост сказал: "Материал хороший, если получится, дам в нескольких номерах".  "Комсомолка" дала материал в двух номерах.

Круги... Круги... Круги...

Нехорошо так леденит душу одно «но»: все указывают глубину 1082м. Перепутали две последние цифры 28 - 82, 82 - 28 ?

Пришло, как никогда, объемистое письмо из Симферополя. Гена писал:

 "Серый, тянется бодяга с "Централкой". Посылаю свою объяснительную, чтобы ты был полностью в курсе дел. Приходило ли такое письмо к вам? Что ты написал? Сообщи".

Объяснительная четко рисует картину тогдашних взаимоотношений секций с "Централкой", Поэтому привожу ее полностью:

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ СОВЕТ ПО ТУРИЗМУ И ЭКСКУРСИЯМ

Начальнику управления самодеятельного туризма т. Симакову В.И.

Председателю Крымского областного совета по туризму и экскурсиям Т.Ревкину М.В.

от руководителя Всесоюзной спелеоэкспедиции

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

27 октября с.г. я был вызван в Крымский областной совет по туризму и экскурсиям, где мне было предъявлено письмо ЦС от 5 октября 1976г. за N 5910/14 в котором руководству  Всесоюзной спелеоэкспедиции на плато Кырк-Тау (Ср. Азия) ставится в вину, то оно в своих сообщениях и интервью представителям центральной печати («Известия», ТАСС) указывало, что это - "экспедиция специалистов ИМР и других производственных организаций Львова, Красноярска, Перми, но не секций советов по туризму и экскурсиям".

По данному вопросу мне, как руководителю экспедиции, хотелось бы дать следующие разъяснения:

По всей вероятности, составители проекта указанного письма руководствовались корреспонденциями, которые появились в газете "Известия" за 2 сентября 1976г. "КиЛСИ - спуск продолжается " и за 9 сентября 1976г. "Поиск спелеологов", которые давал нештатный кор. "Известий" тов. Зайнутдинов из Ташкента. Чем руководствовался т. Ш.Зайнутдинов, давая такие сообщения мы не знаем, руководство экспедиции, а также ее участники не давали указанному товарищу никаких данных о работе экспедиции и с ним не знакомы. Если составителей письма интересует вопрос, откуда он (Ш.Зайнутдинов) черпал информацию для своих сообщений, то они могли бы к нему обратиться лично.

2. Руководство экспедиции имело беседы в отношении проводимых и проведенных работ только с теми корреспондентами, которые прибыли на плато Кырк-Тау, а именно: газеты "Ленинский путь" г. Самарканда т. Каримовым; газеты "Комсомольская правда" - т. Ростом; газеты "Социалистическая индустрия" - т. Э.Максимовским, а также корреспондентом радиостанции "Юность" - т. Русановым. В своих беседах с указанными представителями прессы и радио мы указывали, что наша экспедиция является Всесоюзной экспедицией и что в ней принимали участие спелеологи секций Крыма, Львова, Перми, Красноярска, Самарканда, Именно это и было отражено в статьях корреспондентов в их газетах и в радиопередаче "Юность".

3. Кроме того, меня удивляет формулировка составителей письма, что это была «экспедиция специалистов ИМР и других производственных организаций Львова, Перми, Красноярска». Насколько мне известно, в газете "Известия" ничего не сказано об экспедиции специалистов ИМР и других производственных организаций Львова, Перми, и др. Видимо, составители проекта письма позволили себе, по непонятным для нас причинам, заняться прямым вымыслом, что, по видимому, не было сообщено ими подписавшему это письмо тов. В.Симакову.

Подпись: Пантюхин.

Как-то сошлось так, что в этот же день вызвали меня "на ковер" к председателю Пермского обл. совета Гунину М.П. (в отличие от последующих деятелей, занимавших это чисто номенклатурное кресло, он интересовался нашей самодеятельной жизнью). В приемной толкутся инструктора и весело приветствуют мое появление: "Тут из Москвы письмо пришло, чем-то ты им насолил". В кабинет пропускают без очереди. Из-за стола протягивает руку Михал Палыч, весело щуря глазки он сообщает:

-Тут мы решили командировать тебя во Львов от нашего Областного совета, на конференцию по КиЛСИ. Иди получать деньги - и добавляет - там от Илюхина телега пришла, в отделе почитаешь. Ты не бери в голову, я уже, как надо ответил. – похоже чиновничьи игры доставляют ему удовольствие и в Этом раунде он целиком на нашей стороне.

Еще несколько кругов от события. Чтобы ехать, надо отпроситься у начальства. Без особой надежды, ловлю с утра начальника цеха. Весело улыбаясь он спрашивает меня подписывая письмо:

- Деньги получил?

- Какие? - Изумляюсь я.

- Ну мы тебе решили проставить выполнение государственных обязанностей.

Обалдело только и могу, что кивнуть неопределенно. Чудны дела твои...

Во Львове проводится 1 Всеукраинская спелеологическая конференция. Откровенно, совсем не скрываясь, празднуется фитиль, вставленный Москве. Симпозиум из анекдота: "Товарищ Фурманов, а что такое симпозиум? - Симпозиум, Петька, это научное собрание с вином и женщинами". Много вина, много народу, не всегда адекватно воспринимающих действительность.

Пытаюсь выяснить откуда такая цифра глубины. Но кажется это никого не волнует. Гена просто отмахивается:

- Серый, просто я подумал и прибавил к тому, что отсняли томичи с Киевом, наш конец. Так будет честно. А Илюхин все равно будет уменьшать. Я его хорошо знаю. Он ведь и Снежную на 50 м уменьшил. В 1973г. Я там был и знаю.

Вечером, не дожидаясь окончания торжеств отправляюсь на вокзал. Всего в девяти часах езды "шестьсот веселым" поездом от Львова, город Ужгород. Здесь живет мама и похоронен отец. Ночь в вагоне. День в разговоре с мамой, (больше всего ее волнует: не было ли там опасно). Успокаиваю как могу. Сходили к отцу. Брат несет срочную службу в ПВО где-то в Туркмении. Ночь опять в вагоне.

Во Львове конференция благополучно закончилась. Умиротворенные гости разбредаются по домам. Улетаю и я, через Москву.

Круги... Круги...

Проходит почти год. Странное происшествие: однажды ночью снится непонятный сон: кто-то упал в Киевской на 28 метровом колодце, что перед лагерем 700. Что-то там расползлось. Слышу какие-то разговоры, голос Илюхина, но смысл уловить не могу. Звучит некая фамилия… Просыпаюсь от ясного чувства, реальности происходящего.

Звоню Пантюхину, сообщаю что мол, кто-то  экспедиции упал. Что это приснилось мне не говорю. Гена обещает выяснить по своим каналам.

 Скромная заметка в "Правде". Всесоюзная экспедиция достигла дна глубочайшей пещеры СССР. Глубина ее стала 940 м. Прав стало быть Пантюхин, когда говорил мне: "Илюхин все равно все уменьшит". Пусть остается так.

Через некоторое время, на 2 Матче городов Урала узнаю от тагильчан - да, упал, и на 28 м колодце. Шашурин, москвич, в централке отвечает за работу с кадрами, Использовал Абалаковский пояс в обвязке и беседке, карабин со спусковым устройство, попал на пряжку, пояс распустился и с зажатой самостраховкой клиент упал на дно колодца. Сломана нога. (Пикантность ситуации в том, что по нормам того времени, за такое ЧП грозила пожизненная дисквалификация с запрещением заниматься спелеотуризмом. Самому пострадавшему да и руководителю пришлось бы не мало. Руководителю экспедиции не оставалось ничего другого, как высечь самого себя. Не очень больно. На год. До следующей экспедиции. Не без ехидства наблюдали председатели областных спелеосекций на очередном своем семинаре неуклюжую попытку  представить все досадной случайностью. Как доставалось многим и за меньшие прегрешения, знали все).

Уже зимой, на очередном семинаре председателей, Владимир Валентинович обронил небрежно в присутствии всего семинара:

- Очень у вас большая ошибка в конце - и уточнил: - Все бьет практически один в один до восьмисот метров, а дальше...- Он развел руками.

Не знал он, что кроме участка 400-700 все сделано одними руками. (Вообще-то физику не стоит забывать, что знает каждый студент первокурсник делающий лабораторные работы по физике: все замеры производятся минимум трижды и выводится средний результат. Так что если считать наши результаты полярными в ошибке, то получается 1/2 (1082+940)=1011м.). К истине все это не имеет никакого отношения.

Это, кажется, называется просто политикой.

Круги, круги...