ЭВА!!

 

 

Сергей Евдокимов: Со временем я стал придирчив к словам.

Зацепило в письме Славы это: «липли». Значение у него в разговорной речи нехорошее: неотвязно приставать, льнуть. Мы не липли.

Мы были все равны. Среди нас не было ни богатеньких «буратин», ни нищих, побиравшихся по мусорных бакам в поисках пропитания. Любой нормальный человек, добросовестно относящийся к своим обязанностям, мог себе позволить многое (театры, походы, концерты, мебельные гарнитуры, наконец).

Балташниковы поразили меня тогда, что называется «на смерть», непритязательностью быта (отсутствием мебельных гарнитуров, в частности). Оно и понятно - много средств забирали походы. Зато насколько был высок уровень общения!!! Разговоры шли не о том, как устроить быт, как, что, у кого и где приобрести. Разговоры были о том, как, куда, с кем отправиться, чтобы посмотреть что-то, испытать, сравнить. Нет, вопросы быта возникали непрерывно и в этой жизни, но они не становились глобальными проблемами, и решались быстро и радикально.

Хотя мы были все такие разные…
Вспоминаю эту бесконечную череду личностей, останавливающихся под гостеприимной крышей на Русской 25:
- Бригада молодых монтажников им. Фиделя Кастро, добивавшая свой промплан за столом в этой квартире. Помнится, звали их, в тихушку, не иначе как «кастратами». Женя Барабаш там был главным. Наталья Балакина активно участвовала.
- Егор Семёнов, по словам ИВ, разошедшийся во взглядах на жизнь с родителями и нашедший здесь приют. Работавший токарем на «Ужгород-приборе» (в просторечии «Боздош модуль корпорейшен»).
- Игорь Черныш. Председатель Ялтинской спелеосекции, повздоривший с тогдашними боссами советской спелеологии Дублянским и Илюхиным, Учивший нас «азам» топосъемки.
- Костя Мышелов, в гражданской жизни Панютин (прозвище такое, так как мышами летучими занимался). С ним я ползамка в Ужгороде облазил в поисках рукокрылых.
- Борзов Володя, его появление у ВИВов вообще - одна большая легенда.
- Димка Змеелов (Попович). Приехал после армии поступать в Ужгородский универ (как я понимаю - не в последнюю очередь из-за Балташниковых) на биофак, и приволокший с собой в дембельском чемоданчике несколько азиатских удавчиков изрядной длины (желтопузиками, помнится, звались).
- Ребята из Гипрограда, приехавшие в Ужгород по распределению и тоже частые гости в этом благословенном месте.
- А наше пермское вторжение в Ташкентскую уже квартиру, к Степанычу в 1976! Серьезная компания тренеров азиатских республик, на фоне тумбы телетайпа горячо обсуждающая некую важную проблему. Все как один - в роскошных семейных трусах, что на моих пермяков произвело неизгладимое впечатление. Да и то сказать - было жарковато…

Но скольких я, увы памяти моей, не помню. Неужели ж они все «липли»?

Нам, тогдашним пацанам, просто было все интересно:
- И бусины, загадочно пахнувшие древним востоком (кажется, из сандалового дерева).
- И черепки ольвийские, древнегреческие. Чёрный лак по обожжённой красной глине. Секрет лака до теперь загадка.
- И дельфинчики из позеленевшей меди. Представить только, что ими на берегах Ольвии купцы больше двух тысяч лет назад расплачивались за свой товар (!!!). А это, по большому счёту, рукой подать.
- Или небрежно брошенная плитка азиатского кирпича с отпечатком собачей лапы, изображающая в квартире подставку под утюг. Ну, бежала себе собачка по кирпичной мастерской, да нечаянно наступила на только отформованный кирпич. Делов-то! Только вот не вчера собачка пробежала, а во тьме веков, несколько сотен лет назад! С ума сойти можно, как представишь!
- А битые осколки обсидиана вообще вдруг оказываются ножевидными пластинками из такой глубины веков, что и подумать страшно.
- Или вот задачка: - карта мадьярская, вернее, ее фотокопия. По ней маршрут проложить надо. По памяти. Куда в давешний выходной ходили. А подписи все на венгерском…
- А томик обручевского «Справочника путешественника», в котором можно было найти ответы, кажется, на все вопросы подготовки Путешествия?
- А альпинистских семь узлов на скорость, да с закрытыми глазами, да за спиной?
- А незабвенная игра в «Доп-доп»? - А стихи ужасно запрещённых в ту пору Есенина и Гумилёва. И просто Павла Когана, Николая Майорова (я с той поры стихи читать начал).
- А история с поиском брата Володи Лисецкого (в самом начале той Великой войны они потерялись), в которой радиостанция «Юность» и сама Агния Барто тогда немало поучаствовали. И нашли ведь!

Был повод побыстрее с уроками разобраться и - на Русскую, 25…

…Вспоминая юность, еще надо и о тренировках сказать. У нас с Чернявским Володей, кроме «легкой атлетики» (три тренировки в неделю), было еще «современное пятиборье». А это: стрельба из пистолета – три раза в неделю; плаванье в бассейне, два-три раза – как выпадало, но летом; фехтование – три раза в неделю. За исключением конного кросса, поскольку лошади в спорткомитете отсутствовали, а погранцы к своим не пускали. Но это к ВИВам отношение имеет только касательное…

Потом я ушёл в армию.
Потом вернулся. Но в городе уже не было Балташниковых.

Спелеологи, которых возглавлял Веня Гельман, собирались на квартире у Славы Гринькова. Примерно раз в неделю. Но не было уже там балташниковской свободы. Ковры на стенах, сидеть на стульях, есть с сервиза… Давила мебель. Потом Веня решил, что студенты ему не компания. Он мог уходить в ПВД на два дня, а студенты только в субботу вечером, на воскресенье, что и послужило формальным поводом для раскола.

Тяга ко всеобщему общению, да, в породе человеческой сидит крепко.

Уже значительно позже, когда я проводил большие мероприятия (семинары, лагеря, сборы) говорил своим слушателям примерно так: «мы собрались здесь, на этот короткий срок (две недели, месяц, десять дней), чтобы чему-то научиться, перенять друг у друга всё лучшее, что у нас есть. У каждого из вас свой характер, свои принципы, свои заморочки, свои предпочтения. Если мы начнем сейчас демонстрировать их друг другу, то превратим это мероприятие в ад. Я предлагаю на это время забыть все то, что нас разделяет, а демонстрировать только то, что нас объединяет». За редчайшим исключением такая «тронная речь» благотворно влияла на атмосферу мероприятия.

В восьмидесятые годы вокруг нас начала формироваться общность людей, для которых главным было общение с себе подобными (не прибыль, не богатство, не место на иерархической лестнице). Стали приходить люди, далёкие от туризма и, тем более, от спелео.
Приходили просто поинтересоваться, чем занимаемся, послушать рассказы, рассказать самим о чем-то. Чаще уходили, но ведь и оставались надолго…

Сашка Гусев. Известный в крае врач- венеролог Александр Васильевич Гусев.
Гаврик - это не прозвище. Это фамилия у него такая: Гаврик. Юрий - летчик первого класса до пенсии. На пенсии, как он сам говорил: «дежурный генерал «Большесавино» – пермского аэропорта.

Продолжать можно много…

Правда, в девяностые вдруг возникла категория людей, которые стали пользоваться этой открытостью уже в корыстных целях. Иногда и среди, казалось бы, проверенных кадров встречались «другие».

Лёня. Замечательный парень, почти с самого начала в секции, способный, кажется уговорить, если надо, столб сойти со своего места вместе с проводами, Был в конце, правда период, когда он года на два отошёл от активной деятельности. Но потом активно включился и даже сходил с нами до старого дна Пантюхинской. После экспедиции попросил у секционного казначея 360 рублей «на новоселье». Гарнитур купить. Нас не пригласил и… пропал с той поры. Потом дошло до нас: в секции Лёня был с 72 года, денег взял в 82 году. Взнос был ежемесячный. По три рубля (как говорили некоторые –«пропиваем больше». Арифметика простая: 10 лет Х на 12 месяцев Х на 3 рубля получается ровно 360 руб.00коп.(10 Х 12 х 3 = 360)…
Увиделись мы с ним в следующий раз на бегу, совершенно случайно только в 2001 году, на майской демонстрации. О чем с ним говорить? Не о чем… Человек просто взял, как он посчитал, своё.

Я говорил уже, что были мы все равны, однако со временем стали появляться люди, которые себя считали «ровнее» других. Стали возникать разговоры, что, мол, «мы уже опытные, мы много можем, поэтому надо выделить нас в привилегированную группу». Я не видел причин для такого деления, поэтому возникали трения. Иногда борцы за привилегии уходили, или создавали свои группы.

А меня до сих пор коробит, когда в группе покрикивают: «Эй, вы! Ложкомойники…» Или –«Я за это должен денег получить», - это когда абсолютно все делалось за свой счет. В своё удовольствие. Наверно, неправильно сказал, какое уж удовольствие, когда тебя осаждает некая команда, требующая признать (абсолютно беспочвенно) себя правее всех других.

Но как вот рассудить людей в таком случае? Поднимались в гору, шла заброска. Место выбрали плохое, сплошная сыпуха. Кто-то сбросил камень, девочка подставила ногу: камень остановить. Попало по ноге. Гематома, сильная боль.

Для моего воспитания ситуация однозначная: транспортировка пострадавшего вниз, ну, а маршрут сделаем в следующий раз.

Руководитель же (он был приглашённым, имел опыт участия), посоветовавшись с группой, предлагает поставить палатку и до конца экспедиции оставить тут девочку, мотивируя это тем, что слишком много времени уйдёт на транспортировку, рельеф сложный. Да и она сама, мол, виновата, нечего было ногу выставлять. Правда, оправдывались, «мы к ней каждый день ходили».
Возвращаясь обратно, забрали пострадавшую обратно, привезли в Пермь. Медицина констатировала неправильно сросшийся перелом голеностопа. Уже пермские медики сросшиеся кости сломали и по новой сращивали. В группе, по словам лидеров, всё в «шоколаде», все довольны. Но только девочка ушла из группы, да руководителя больше никто в руководители не приглашает. С чего бы это?

Для меня желание, чтобы «все было по правилам», сызмальства стояло впереди. Может, потому и принимал активное участие в выработке всяких регламентов у нас в АСУ. Может быть, потому и написала мне как-то Женя Черноок: «В сложной ситуации В. сделает все возможное, а вы - и невозможное тоже». Но ведь «по правилам» – это же и значит «нормально»…