Первый километр

(записки участника)

©Евдокимов С.С.

Пермь – 2000

* * *

 Незаметно подкрался и растаял в тумане былого непризнанный юбилей советской спелеологии: 20-тилетие преодоления километровой отметки глубины в пещерах СССР. Хотя, наверное, не юбилей не признан, а не признана километровой покоренная в августе 1976 года, шахта "КИЕВСКАЯ", тогда КиЛСИ, что расположилась в отрогах Зеравшанского хребта вблизи поселка Ургут.

Будущий историк советской спелеологии, буде такой найдется, изучая отчеты и значительную, по тем временам, прессу, изумленно увидит цифру 1082 м. Однако в списках глубочайших полостей стоит достаточно скромное, но не менее значимое 980 м, да и то появившаяся через несколько лет после обнародования в 1977г. официальной цифры (940+10м глубины озера), стараниями Саши Климчука и Володи Киселева.

Столь большая ошибка могла говорить либо о полном неумении снимать вертикальные полости, либо о вмешательстве потусторонних сил. Но за многие годы занятий спелео, не сподобился я как-то встретиться под землей с какой-нибудь чертовщиной (даже неудобно писать об этом, сейчас только и слышишь, что о видениях, призраках, трогликах да транспортации тушенки через горы и время).

На поверхности с чертовщиной встречался, впрочем силы были отнюдь не потусторонние. Но начнем по порядку.

* * *

В экспедицию Пантюхина на КиЛСИ (первоначальное название КИЕВСКОЙ) попал я по воле судьбы - случайно.

Так казалось мне тогда[1]. Случайно оказался у дверей, за которыми проходило заседание ЦМКК-спелео, обсуждавшее состав экспедиции. Случайно попался на глаза, выскочившему с того заседания, взъерошенному Паше Петрову, с криком:

- Да найдем мы, Гена, эти десять человек с четверкой/Б... Вот... - взгляд его остановился на мне. - Серега, у тебя четверка Б официальная, есть?

- Есть, Назаровская[2] до дна.

- На КиЛСИ с нами пойдешь?

- Если возьмете.

- Гена, берем?

- Берем.

Так я стал рядовым участником экспедиции поименованной затем в официальных бумагах, как второй этап Всесоюзной экспедиции по изучению плато Кырк-Тау. Нагрузив на себя ПэБээЛы и экспедиционную связь, выторговав право взять с собой несколько человек из секции.

* * *

Секции нашей тогда исполнилось только пять лет. Особых успехов на союзном поприще не было, мы только начали осваивать другие регионы страны, и исповедовали тогда простой хороший принцип: мы ходим по Пещерам, а не делим власть и славу. К тому моменту я был инструктором и уже дважды дисквалифицированным (в 73 и 75гг.). Тогда это делалось с легкостью необычайной и за малейшее нарушение (например - за не поданный вовремя отчет о проделанной работе).

Побывали правда уже в Подолии (Оптимистическая, Кристальная, Озерная), на Кавказе (Назаровская, Географическая, Примусная, Ручейная), в Крыму (Красная, Солдатская, Ход Конем, Бездонная, Баир). Не только по пещерам лазили, но и с людьми общались. И вот лестное приглашение крымчаков.

История покорения Киевской к тому моменту была коротка:

В 1972г. Киевские спелеологи начинают изучение плато Кырк-Тау. Две экспедиции этого года (рук. Рогожников В.Я. и Климчук А.Б.) среди найденных 28 колодцев и шахт проходят одну глубиной 270 м. Ей дают название КиЛСИ (Киевская лаборатория спелеологических исследований).

1973г. На плато работают спелеологи Киева (общее руководство - Рогожников В.Я.) и экспедиция Томских спелеологов (рук. Коржинский Л.Н.). КиЛСИ пройдена до 500м. Поскольку достигнутая глубина шахты выводила ее пятерку крупнейших в стране, киевляне посчитали нескромным такое название и переименовали ее в КИЕВСКУЮ.

1975г. После годового перерыва Киевляне снова на плато (рук. Крапивникова Т.И.). Был преодолен завал на 500м. и достигнута глубина 700м. Сильно возросшая сложность пещеры привела к организации Всесоюзной Экспедиции в составе Киевской и Томской комиссий спелеотуризма.

В 1976г. Крымско-пермско-львовско-красноярско-самаркандская экспедиция под руководством Пантюхина Г.С. должна была продолжить работу. (Но побей меня бог, ни о каких этапах Всесоюзной экспедиции никто из нас тогда и не слышал).

За подробностями отсылаю к препринту Института Геологических наук. Карст массива Кырктау. (Зеравшанский хребет, Тянь-Шань) А.Б.Климчук, В.Я.Рогожников, А.А.Ломаев Киев-1981г..- подаренном мне первым из авторов.

В подготовку включились всей секцией, хотя принимать участие будет от Перми 7 человек. 4 мужика и 3 "тетки". Так у нас ласково называли своих спелеологинь. Многое держалось в секции на их трудолюбии и активности. Да и физически... Когда в экспедиции кто-то из крымчаков небрежно попытался облапить скромную девочку, развязно бросив при этом:

- Так это Пермские бабы? - нахал был тут же поставлен на уши (в буквальном смысле, в буквальном - на самые что ни на есть уши). А хохочущим наблюдателям было твердо заявлено:

- Мы тетки. Просьба не забывать. - Но просьба пожалуй была уже излишней.

Вопрос чрезвычайно болезненный и достаточно интимный. Лично я сторонник грубого и неэстетичного лозунга внесенного в жизнь секций львовянами: "Бабе в спелеологии делать нечего". Ну разве, что до "тройки". Ну не дело карячиться в условиях совсем не комфортных, с тяжеленными мешками и в грязи. Я знаю, что сторонницы эмансипации в эту грязь меня моментально втопчут. Впрочем, это целая глава жизни любой секции. Вопросы пола, половые вопросы, особенно если секция молода. В плане затронутой темы, могу только сказать, что был влюблен во всех своих "теток" и за редчайшим исключением, они не давали повода усомниться в причинах этой любви.

Внутренним секционным договором однажды было установлено:

- Если личная жизнь мешает секционному течению дел, то источник этой флюктуации освобождает секцию от связанных с эти казусом проблемами. Такая постановка вопроса снимала много щекотливых ситуаций.

Способ связи с Пантюхиным был прост. Примерно раз в неделю приходило письмо, где Гена задавал пару вопросов по процессу подготовки экспедиции, на которые писались обстоятельные ответы. Поскольку работал он тогда в учреждении государственном, то бумажного голода не испытывал и вопросы эти нарисованные размашистым почерком красовались посреди стандартных листов. Лишь однажды поступила срочная заявка на сгущенку, ибо к тому времени она исчезла с просторов Украины и была единственная возможность добыть ее где-нибудь в глухом таежном  Уральском леспромхозе. Было снаряжено несколько поисковых экспедиций и искомое нашли, как всегда, не в глуши а под боком, под Кунгуром на единственной в области турбазе "Уральской".

Не мудрствуя лукаво "поисковики" запаковали ее на ближайшем же узле связи в посылочные ящики которые  заколотили огромными (70мм - не менее) гвоздями [3], и шесть пятикилограммовых банок благополучно совершили путешествие в Среднюю Азию, чтобы здесь неслышно протечь мне на штаны.

Ну об этом позже.

Над движущими пружинами происходящих событий мы не задумывались, просто, как говориться, не брали в голову. Они - пружины-причины - сами стали находить нас. Первый звонок дзенькнул 5 августа телеграммой из Москвы.

Выезжать мы собирались 12 числа, билеты уже были закуплены, продукты и снаряжение отправлены в Самарканд. Оставались последние штрихи... Закупить канистры под воду. Сесть в поезд.

И вот телеграмма. Срочная:

- "СЕРЕЖА ЗПТ СРОЧНО ПОЗВОНИ ТЧК ВОЛОДЯ ТЧК". Из моих хороших столичных знакомых - лишь один был Володей - Антонов[4]. Звоню в недоумении ему.

-          Володька, ты мне телеграмму давал?

-          Нет. А чего давать? Всегда созвониться можем.

-          А кто еще из знакомых - Володя?

-          Да Илюхин[5], кто еще? У них там в Централке кипеш какой-то идет.

Выясняю номера телефонов Владимира Валентиновича. Звоню:

-          Это Евдокимов из Перми беспокоит, - в ответ слышу напористое:

-          Старик! Сережа! Как хорошо, что ты позвонил. Понимаешь, тут такое дело: мы с 16 августа проводим сборы инструкторов на Алеке. Нужны хорошие инструктора. Собирай рюкзак и приезжай. Все вызовы разошлем немедленно... Да, будут чехи, болгары, поляки. Ты ведь хотел связи завязать.

Я молчу, лихорадочно переваривая получаемую информацию: "Он ведь знает, не может не знать, что еду с Пантюхиным... Инструктором ХОРОШИМ... Конечно лестно. Но ведь дважды и дисквалифицировал сам же. Иностранцы... Надо же, запомнил фразу сказанную несколько лет назад, потом часа два, за обедом выпытывал кто позволит, да разрешит. А убедившись, что никто за этим не стоит, отодрал прилюдно, как мальчишку. Осторожно проговариваю нарождающуюся мысль:

-          Володя - раз мы на ты - получи. - Понимаешь я обещал Пантюхину. На КиЛСИ. Билеты в кармане, через неделю уезжаем. Все отправлено.

-          Старик. - Тянет разочарованно мой столичный собеседник. - От Пантюхина ни слуху, ни духу. Даже заявочных до сих пор не прислал. Так что приезжай на семинар, не пожалеешь.

-          Не могу я так Володя. Я обещал. Давай так - я прозвонюсь до Пантюхина...

-          Да звонил я ему. Нет его. В поле он.

-          ...Я попробую дозвониться… и потом перезвоню тебе... Хорошо?

-          Ладно, но смотри - будет поздно. Хоп!

-          Хоп. – Такой вот разговор. Потом выяснилось, что не со мной одним...

Правильно. Со всеми иногородними в штурмовой группе. Двое уехали на семинар. Звоню в Крым. Пантюхин на месте, в ИМРе. Разговор в короткой Гениной манере:

-          Да, едем.

-          Да, документы давно оформлены, еще в июле.

-          Нет, не знаю почему такой звонок. - И не выдержав "протокола", взрывается. - Если он хочет ехать с нами, пусть едет. Работу я ему найду... Ты едешь?

-          Да.

-Тогда до встречи в Самарканде.

Звонить в Москву я не стал. Почему-то стало стыдно за Централку.[6]

Едем мы поездом. Мы это я - Евдокимов Сергей, Шмырев Валера и Татьяна Хлюпина. В Самарканде должны нас ждать две геологини с геофака ПГУ, у них азиатская полевая практика: Лиля Аликина и Люда Сукрушева. Сидоров и Горбунов поехать не смогли. Причин, как в том анекдоте:

Император разносит коменданта крепости, не соизволившего салютовать короне.

А тот отвечает:" О сюзерен! У меня есть тысяча причин в свое оправдание. Из них: первая - в Арсеналах нет пороха".

Трясясь с пересадками по маршруту Пермь - Свердловск - Оренбург - Ташкент, мы не предполагали, что вокруг Экспедиции бушуют уже не шуточные бюрократические страсти. Основная цель которых - не дать экспедиции дойти до дна. Возможно существовало невысказанное желание главного спелеолога Советского Союза лично совершить первопрохождение глубочайшей пещеры страны, что бесспорно украсило бы международную репутацию всего Советского спелеотуризма в целом.

Впрочем, я не настаиваю на этой версии. Вот просто факты: Еще в те январские дни ЦМКК (ее спелео подкомиссией) было ужесточено правило гласившее, что первопрохождение Пещер 5к/с могут совершать спелеогруппы из 6 человек с 4Бк/с. Исключительно в целях безопасности, и исключительно для нас, число это увеличили до 10 человек. Потом природа подкинула подсказку. В начале лета того года землетрясение основательно тряхануло нефтепромыслы в Газли и появилась уникальная рекомендация: - не проходить пещеру глубже 800 м. в виду прогнозируемых землетрясений. До сих пор, не могу взять в толк: а на 800 м., если трясти начнет, что, намного безопасней чем на 900? Ну это так, к слову.