(р. 26.06.1953)

Появилась она в секции вместе с очередным «призывом» спелеологов весной 1975 года.

Мы традиционно проводили в зимне-весенний период школы спелеологов.

Среди разношерстного, как обычно, состава слушателей  выделялась миниатюрная, я бы сказал, хрупкая  девчонка с ухоженной копной светлых волос и удивленным,почти детским вглядом.

Было во всем ее облике что-то непонятное, и самое главное было совершенно непонятно, как такой человек оказался  в этой шумной, задиристой компании.

На майские праздники 75 года мы, как всегда, проводили учебную экспедицию в Кизеловско-Губахинском районе. Нашим «стойбищем» в том году была хоккейная база поселка шахты №6 «Северная», с хозяином которой, Сковородниковым Николаем, у нас сложились  к тому моменту  теплые дружественные отношения.

Все было, как всегда, комендант определил назначения помещений. Появились: общая комната, камералка, снаряжная, штабной уголок и, конечно же, спальня. Определились с составом отделений, составили график дежурств, составили список спасотряда.

Утром следующего дня немало поразился, зайдя на подъеме в спальню. Среди сонного, жмурящегося от яркого света и раннего пробуждения народа сидела Иринка с бигудями(!!!) в волосах.

Зрелище, прямо скажем, необычное для походных условий.

Вот это желание оставаться при любых обстоятельствах собой поразило и вызвало искреннее уважение.

По окончании лагеря само собой прекратились плановые занятия с учениками, продолжилась будничная секционная жизнь. Походы выходного дня, тренировки на трамвайном мосту. Да просто посиделки.

Деятельная Иринкина натура не выдержала монотонности будней, и она предложила нам проводить цикл лекций на темы искусства.

Особенно запомнились лекции про Чурлёниса и Битлов. И если про Чурлёниса большинство из нас узнало только после рассказа Иринки, то вот про Битлов, казалось, знало большинство.

Именно что казалось.

Оказалось, что ничего не знали про творчество. Про трусы и прочую мишуру – да, были наслышаны.

К тому моменту в городском турллубе «Компас» нам был выделен большой двухстворчатый шкаф, где располагалась секционная библиотека. Порядка там не было никакого, и Иринка предложила  взять под свое крыло это заведование, на что мы с радостью согласились.

Через некоторое время появился каталог нашей библиотеки, появились у Иринки и добровольные помощники.

Сама Иринка, оказывается, работала в библиотеке имени Пушкина, поэтому наши книжные фонды стали пополнятся и за счет плановых списаний литературы в библиотеке.

Осенью на годовщине секции, Ирку приняли в члены ВИВ единогласно и закрепили за ней личный номер 49.

В картотеке подготовки кадров областной комиссии спелеотуризма заведена карточка за номером 71.

К хорошему привыкаешь быстро. Так и мы привыкли к Иринке. И как-то не заметили, что появляться она стала реже, списывалось все на занятость по работе…

А потом, 5 апреля 1976 года, кто-то из девчонок передал мне от неё такое вот письмо для всех.

Вот что писала Иринка:

По каким-то неписанным законам мы всегда в жизни больше теряем, чем приобретаем, или это может только в моей глупой судьбе так случается?

Кажется, еще не так и много жила на свете, но столько дорогого уже потеряно невозвратно: школа, институт, любимые люди, куча друзей и вот снова потеря, размеры которой для меня   ни с чем не сравнимы.

Так обстоятельства сложились, что мне надо уезжать, навсегда, я думаю.

Пермь не стала для меня родным городом. Я всегда чувствовала себя здесь холодно и неуютно, именно здесь я впервые встретила  несправедливость, обман, лесть, низкопоклонство. Было мне так, что хоть в воду, только встреча с вами помогла выстоять мне в этом жизненном испытании, которое было достаточно трудным и серьезным. Вы помогли мне выстоять, а не бежать, а даже дать отпор, хоть и слабенький.

Я благодарна судьбе за встречу с вами. Спасибо вам за то, что научили мужеству, за то, что научили противостоять злу, за тo, что оказались рядом в трудную пору.

В последнее время я старалась как можно меньше проводить в клубе, чтобы хоть чуть-чуть   отвыкнуть от вас и расставание не было бы для меня таким тяжелым.

Но вы не забывались, а в клуб тянуло.

Я поняла, что я просто всех вас очень-очень люблю! А любимым людям никогда зла не желают, поэтому хочу, чтоб у всех всегда все было хорошо.

Только прошу вас об одном: возьмите меня с собой в Крым.

Такое вот грустное письмо.

В Крым мы собрались только в 1977году, но Иринка поехать с нами не смогла.

А потом была еще одна, совсем уж неожиданная встреча:

На ноябрьские праздники 1978 года, мы собрались нырять на Поныше (левый приток р.Чусовой) в грифоне, что под «Чудесницей». Добравшись с большими приключениями до места назначения, разбили лагерь  и пошли гулять по окрестностям, топча свежевыпавший снег.

За этим увлекательным занятием нагнал нас старый ВИВский клич. Кто-то громко звал: «Эва!». Мы откликнулись. А потом и увидели фигуру в аккуратненьком полушубке, спускающуюся по тропе, что шла вдоль склона горы «Кладовой».

Это была… Иринка!  Из- под шапки ушанки сияли восторгом глаза. Да и сама она прямо светилась от радости встречи.

А встреча какая-то шальная. Не успеваем толком порасспросить, как Ирина начинает торопиться обратно. Наверху, на дороге со «второй Обманки», ее ждет машина, и приехала она сюда  ТОЛЬКО ПОТОМУ,  ЧТО ХОТЕЛА УВИДЕТЬСЯ С НАМИ.

Больше нам видеться не пришлось...