Вперёд и выше!
Меню сайта
Категории каталога
Cтатьи о вивах Закарпатья [22]
Статьи о вивах Урала [68]
Статьи о "просто хороших людях" [11]
Детская комната [1]
Говорят наши дети
Главная » Статьи » Статьи о вивах Урала

КрЭ-01(1)


 

 

Фото 1. Чешские коллеги. В первом ряду, крайний справа -Josef Wagner. В очках – Lumir Pecold. Ljuba Sromova- вторая в  нижнем ряду, выглядывает из-за плеча. Пермская команда на заднем плане.


 Чехи. Их семь человек. Спелеоклуб “Orkus” из города Богумин. Их руководитель Йозеф Вагнер (Josef Wagner). Это они приглашали[1] нас на 35-летие Освобождения республики от швабской оккупации  в мае этого года.

С крымчаками они связались прошлой осенью, побывали в Красной, Бездонной, Баире. Сюда приехали на двух машинах: микроавтобус «Шкода» и наш родной ГАЗ-69 еще с двумя жесткими лавками по бортам, кажется, выпущенный по лицензии в Румынии. Вообще-то официально они приехали в Крым, и здесь, кажется, полулегально, нет разрешения уходить в горы.

Вагнер – какой-то общественный деятель, то ли молодежный, то ли профсоюзный. Люба Шромова (Ljuba Sromova)занимается наукой; есть еще три студента, шахтер Лумир (Lumir Pecold) и просто искатель приключений (по крайней мере я так понял). Впрочем, экспедиция все расставит на свои места.

У стандартной советской пивнушки (грязно-зеленая железная будочка с зарешёченным окошком), в которой восседает усатый «пивник» с непременным «аэродромом» на голове, продолжается оживленная беседа. Ёзеф пробует хариуса, подымает палец и произносит что-то вроде: «Цимис». От пива с брезгливой гримассой отказывается категорически, визуально анализируя качество налитой в кружку жидкости: «То саки». Н-да, кажется, он крупно прав, похоже, до нас это уже один раз пили, но ничего не может омрачить нашей радости от встречи со старыми друзьями.

Мимо проносится на колесах в разные стороны всякий суетный люд, обдавая нас сизым дымом. Рядом резко тормозит красная «Ява». Поджарый, даже сухой, загорелый мужик в пестрой ковбойке снимает шлем и зовет:

– Серега, здорово! – Оглядываюсь на знакомый голос и явственно слышу, как нижняя челюсть брякается о колени. «Вовка?! Антонов!» - скачут мысли.

- Ант! - Ошеломленно блею внезапно севшим голосом. – Откуда? Ты что здесь делаешь?

- Да так. Бичую[2]. –скромно ответствует мой старый коллега.

- На мотоцикле?- все еще не верю я.

- А ты знаешь – очень удобно. Приехал куда хочешь, отдохнул, подзаработал на бензин и махнул куда еще охота.

Москвичи рассказывали, что после подписания Хельсинских соглашений (1975г.), власти Москвы вынуждены были «забыть» про закон о тунеядстве, по которому любой, даже временно не работающий, мог быть выкинут за 101км. Поскольку он (закон) напрямую нарушал право человека на выбор образа жизни и работы. Теперь достаточно было заявить своему участковому, что, мол, меня жена моя содержит и - вся недолга. Множество народа таким образом кочевало по стране. Знаю мастера спорта по альпинизму, кандидата технических наук, который с наступлением тепла, с гитарой и легкой спортивной сумкой пересекал территорию Советского Союза во всех мыслимых направлениях. На жизнь зарабатывали, устраиваясь на временные работы: ж/д- вагончик разгрузить или еще чего. Передвигались, в основном, электричками. На конечных пунктах самых дальних перегонов, электрички стыкуются с соседями, давая прекрасную возможность путешествовать по стране зайцем.

Он слышал об экспедиции от Остьянова, который учится в столице в аспирантуре. Сейчас торопится домой. Но вот идея понырять в Крылатском его зажигает, и, условившись встретиться в Крыму, он седлает своего краснобокого «коня», оставляя оторопелось внезапностью и скоротечностью встречи[3].

 

Вечером  из- за гор выныривает зеленая «стрекоза» и, сделав круг садится на площадке, в стороне от палаток.

Мирно дремлющий после позднего обеда спелеологический люд  шалеет от внезапного пробуждения и, бестолково хватая все, что попало из разбросанного по поляне снаряжения, бешено несется к вертолету. Ощущение такое, будто враз ожило все тряпьё, до того живописно раскиданное окрест, и теперь, восстав, грозит захлестнуть, погрести с винтами машину. Пилот - черноусый Мимино, похоже, испытывает схожие ощущения, так как, высовываясь по пояс из бокового окна, изумленно кричит:

- Ви – что?! Ви что?! Вертолет с ишаком спутали!?

Заглядываю в зеленое нутро. Практически все пространство занято огромной желтой цистерной. Этот трудяга Ми-4, работает бензовозом. Подходит Пантюхин. О чем- то договариваются с пилотом. Борт будет завтра, часов в десять.


Фото 2.  Вертолет на развязке Рицинского шоссе

 

Встаем рано утром. В предвкушении вертолетной заброски всю снарягу отставляем на кольце (на построении Гена жестко проревел: «Ничего не бр-р-ать!»). Ничего не брать?! С голым задом неизвестно куда, в горы? Я так не умею. Меня так не учили. Сую в станок, палатку, «гвардейский» спальник[4]. (Они меня к концу дня и доконали). На зафрахтованной машине добираемся до 13км рицинского шоссе. Переходим реку Бзыбь по подвесному мосту и, свернув налево, длинной нестройной колонной движемся вверх по течению сквозь огороды кукурузы, тисовую рощу, русло обсохшего ручья, сбегающего с горы, заросли кизила. Дорога прижимается к осыпи, забирает вправо и резко задирается к верху. Здесь, под раскидистым грецким орехом, короткий привал и завтрак.

Завтрак - это сильно сказано.

Изумленно рассматриваю банку минтая в масле, четыре кусочка хлеба, с десяток кусков сахара положенных на троих. Удивляюсь не я один, так как сбоку несется раздражённое Пантино: «Вы что, сюда жрать приехали?». Жрать – не жрать, а полкоробки сахара, я тайком сую себе в рюкзак. Вася Даниленко, очевидно для меня, ядовито комментирует: «Этот дурдом у нас еще со Средней Азии. С прошлого года.»

Прошлой осенью, возвращаясь с Алека, после проведения спелеолагеря второго года, в Пермь через Симферополь, слышал от Паши Петрова[5] о этой новации крымчаков. Готовясь в поисковую экспедицию по Средней Азии, участники ужаснулись огромному количеству продуктов, которое приходится нести на себе[6], и форменным образом взбунтовались. Знатоки сели за литературу по питанию и в результате появился на свет экспедиционный рацион, суточная пайка которого умещалась в ладони. На ней вольготно располагались: с десяток шариков витамина «Ундевид», несколько ядрышек грецкого ореха, пять кружков овсяного печения, курага и еще что -то не различимое на бледном любительском снимке. Все это полагалось запивать литром воды из фляги, повисшей на указательном пальце. Но чего-то знатоки не учли, то ли протеины с микроэлементами баланс нарушили, то ли жиров-белков и углеводов не хватило, то ли клетчатки не доложили, но только:

- После нас вдоль маршрута в радиусе пяти километров не оставалось ничего съестного. Подбирали даже засохшие ягоды. – тихо посмеиваясь рассказывал Паша перипетии азиатской эпопеи. Очевидно, ту же методу было решено применить и здесь. Банка «Минтая в масле» на троих, на весь день заброски - суровое меню при наших предстоящих нагрузках.

 

Начинается подъем. Обливаясь потом, пыхтя, кряхтя и перекуривая, пестрая лента нашего пелетона  втягивается под полог букового леса, упорно набирая высоту. На одном из первых перекуров, в канавке с лужицами воды, вдруг обнаруживаю небольшого краба. Высота уже метров 250 над уровнем реки. Удивляться некогда, темп Пантя взвинтил до максимума. Дорога петляет по горному склону, уклоняясь вправо. Минут через сорок она выполаживается, становится почти ровной. После поляны, дорога круто сворачивает налево по склону в гору, вдоль оврага, истончается, рассыпаясь причудливым кружевом десятков троп и тропочек, сквозь которое проросли гигантские стволы деревьев. Еще два - три усилия и тропа мужает, проходит сквозь нагромождение глыб, выравнивается, выбирается на ровное место, огибает болотце и разворачивается в развилку двух горных дорог

Здесь, на развилке, собираются изрядно потрепанные и поблекшие спелеологи. Минтай вспоминается, как пиршество Валтасара, как деликатес. Многие идут уже на подкожных запасах. Извлеченная мною пачка сахара моментально расходится по рукам. Кто-то угощает сухариками, которые запиваем водой из родничка, уютно струящегося по жёлобу, у кромки леса. Это наш обед.

К концу дня, часам к пяти, окончательно обессилев, добираемся до места стоянки, преодолев: «Перевал Пьяного Тракториста», названного так из-за обнаруженного на нем прошлым летом двигателя от трактора, не понять каким образом оказавшегося среди этого каменного развала; папоротники и долгую изматывающую дорогу вдоль по склону урочища, сквозь облака и вяжущую духоту жаркого летнего дня.

 

***

Лагерь разбивается на кромке леса, вдоль тропы, перед холмом, на котором расположился кош для овец. Чуть дальше коша, в выемке склона – пещера, из которой течет по длинному желобу в колоду, лежащую поперек тропы, худосочный ручеек. Здесь, в колоде, водопой для скота.

 

***

 

Район работы нашей экспедиции расположен на северо-западной оконечности Бзыбского хребта, и территориально ограничен:

-на востоке – вершиной Абац (2188м),

-на юге – котловиной собственно урочища Абац, глубиной до трехсот метров.

-С севера и запада – обрывы до реки Бзыбь, которая именно здесь резко поворачивает на юг, к морю.

В этом районе до нас работало несколько экспедиций (томичи, красноярцы, москвичи и т.д.), о чем свидетельствуют многочисленные маркировки, на всех более - менее приметных для спелеолога местах. Крымских марок пока нет (краску тогда забыли взять).

После короткого обсуждения решено все найденные пещеры маркировать просто – КрЭ, что будет означать - Крымская Экспедиция. Далее порядковый номер. Первой в этом списке будет стоять пещера с большим колодцем (КрЭ-01).

С прошлого года у крымчаков остались прокопанные заначки. Одну из них дарят Чехам, для дальнейшей работы над ней. Гости решают дать ей название «Богуминская»

 

***

 

Чехи собираются на выход, вызывая нездоровый ажиотаж этим простым действием. Впрочем есть с чего. Цветные комбинезоны, пошитые по спецвыкройкам из синтетической ткани, сродни той, что идет на КАМАЗовские фуры, - явно не чета нашим, приобретенным по случаю в магазине «Рабочей одежды». Из этой же ткани - транспортировочные мешки, по покрою напоминающие армейские «сидоры»; короче и шире наших (на вскидку представляется, что цепляться за рельеф будут немилосердно).

Цветные веревки. Со слов Лумира они «чешского разлива», есть небольшая фабрика, которая их делает под заказ.

Карбидки – источник света, практически новый для нашего брата. Чехи используют петцелевские налобники с пьезоэлектрическими зажигалками. Свет, конечно, дают они ровный и, что главное, заполняющий объемы, в отличие от узконаправленного луча того же шахтерского налобника, но если с электрическим фонарем – включил и забыл про него, свети, пока не сядет аккумулятор или лампочка не сгорит, то ацетиленка требует постоянного внимания (за тот час, что мы потратили на дорогу от входа в КрЭ-01 и до большого колодца, не проходило и пяти минут, чтобы кто-то не тряс генератор, улучшая его работу). А вот когда коллеги стали пристегиваться к рапели, сердце у меня екнуло по- настоящему: ослепительный столбик пламени на каске уверенно упирался в рапельную веревку, пока совершались необходимые манипуляции. И еще cидит где-то в памяти предупреждение Уильяма Холидея, американского спелеолога, о вредном влиянии карбидок на здоровье обитателей подземного мира.

Конструктивная особенность ацетиленового генератора чехов, которой они заметно гордятся, - он прямоугольный.

Это эксклюзив, разработанный в их секции. Внешне очень похоже на шахтерский аккумулятор. Говорят, что так удобней, по сравнению с круглым Петцелевским. Мне трудно судить.

Впрочем, ящик, в котором лежит дюжина обычных шахтерских налобников (правда, импортного покроя) мы- таки забросили наверх.

Алюминиевые карабины  лично у меня, кроме настороженности, не вызывают ничего. Перед глазами их аналог «от Бонати», случайно завалившийся за письменный стол и от сырости, всего за месяц, превратившийся в труху в моем полуподвальном жилье, правда, сохранившую, до первого прикосновения, внешние формы фирменной продукции.

 

***



[1] Приглашения были разосланы по частным каналам, мне пришло от Любы Шромовой (Ljuba Sromova). Что и сыграло свою роль на райкомовской парткомиссии (тогда списки всех выезжающих за рубеж утверждали не по одному разу в добром десятке комиссий разного ранга), какой-то ветхий пенсионер проявил бдительность и задал вопрос о семейном положении. Услыхав, что нахожусь в разводе, а приглашение от женщины… Участь моя было решена мгновенно и однозначно.

2] Антонов Володя – московский спелеолог. С ним вместе работали на Всесоюзном семинаре инструкторов спелеологов в 1971 году. В его голове рождались «безумные» идеи, например о отказе от веревки и переходе на чисто тросовое снаряжение. Кстати, в1977году его группа «Кристалл» совершила нисхождение в «Молодежную» «на тросах», используя трос и для страховки и для спуска.

[3] Володя нашел нас в Крыму, добравшись туда с женой на своем верном «коне». Погружения произвели на него сильное впечатление, и он, по возвращении в Москву купил себе аппарат АВМ – 1м.

[4] Станок – станковый рюкзак, «Гвардейский» - так почему- то окрестили стандартный двуместный, в котором достаточно свободно размещалось трое.

[5] Павел Петров – симферопольский спелеолог, наша с ним дружба освящена водопадами шахты Киевской, в 1976г.

[6] Существует простой эмпирический способ проверки достаточности продуктов в походе. Так вес суточной нормы для одного человека колеблется  в пределах 1100-1200 грамм для  маршрутов 1-2 категории сложности. Чем выше сложность маршрута, тем ниже вес суточного пайка. Нет, не за счет снижения питательности, исключительно за счет применения более качественных высококалорийных и сублимированных (обезвоженных) продуктов.

Категория: Статьи о вивах Урала | Добавил: viv (17.09.2008) | Автор: Евдокимов Сергей Сергеевич
Просмотров: 538 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Copyright VIV © 2024
Конструктор сайтов - uCoz