За рекой, прорезая вяжущую духоту южной ночи мятущимися снопами света, ревут гигантскими шмелями редкие в этот полуночный час автомобили. Наш последний бивуак под старым грецким орехом на берегу невзрачного ручейка[1], шумливо впадающего в своенравную Бзыбь, - рассыпался грудами снаряжения, мерцающим пятном прогоревшего костра и  живописными позами друзей у походного дастархана, забывшихся в неспокойном сне последнего дня выброски, после законной кружки местной чачи, пустая трехлитровая банка из- под которой равнодушно отблескивает старым мутным стеклом.

Мне одному не спится. Сквозь парадный стрекот цикад нежной струной звенит неотступная мелодия доброй старой туристской песни:

Вот и окончился круг,

Помни, надейся, мечтай.

Яркие звезды Причерноморья остро будят память, вызывая из ее глубины звезды Средней Азии, над плато Кырк-тау, что под Самаркандом. Лагерь спелеологов. Неприметный вход а пропасть Киевская, где большому и дружному коллективу крымских, львовских, пермских, красноярских и самаркандских спелеологов, руководимых Геннадием Серафимовичем Пантюхиным, впервые в Союзе удалось достичь километровой отметки в естественных карстовых полостях.

...Десять лет спустя мы отходим от сумасшедшей дороги, что вьется среди буковых лесов Западных отрогов Бзыбского хребта. То спокойной и ручной, то стремительно ускользающей из- под ног каменистой сыпухой, где мудрено устоять и "на четырех." За плечами у большинства непомерный груз много больше полста килограмм. С иронией вспоминаются детские  книжки про приключения настоящих джентельменов[2] :"…за плечами был неподъемный груз в сорок фунтов…". Сюда бы этих джентльменов, с их "неподъемными" 16 кг! Наши килограммы, помноженные на восемнадцать ее километров еще неделю будут напоминать о себе болью перетруженых ног, забитых горной дорогой.

Подходит к концу наша очередная экспедиция в пропасть, названную именем крымского альпиниста, скалолаза и спелеолога Вячеслава Пантюхина. Это брат Геннадия Серафимовича, трагически погибший в горах.

 Десятилетие это вместило многое: и ежегодные встречи то в Крыму, то на Кавказе, то на семинарах и сборах. Вместе пережили и Московский спелеопереворот 80г., и гонения на туризм 84г. Вместе были на Каскадной, пытаясь пройти ее до 500м. Вместе ныряли в сифоны Алешкиной воды, Пани и Клоаки Красной пещеры

Но все по порядку.

Весной 1979г. мне пришло письмо от Пантюхина. Он писал: - "Серый, в этом году будет Бзыбь, там есть местечко, где горы около 2000м, а внизу хлещет из под земли речка[3]. Пока разведка. Присоединяйся, думаю, найдем что-нибудь стоящее…"

Не помню, какие планы именно не дали возможности принять участие в этом мероприятии.

Но поздним летом пришло еще одно письмо:

-"Были на Бзыби. Урочище Абац. Нашли дырку, где после длинного и мерзкого хода мужики подошли к колодцу. “Коша” спускался, но дна не достал. Веревка у них была 200м."

Так судьба увела на очередной спелеокруг. И, составляя планы на будущий год, поставили в графе «Август» - строчку: участие в экспедиции на Бзыбь с Пантюхиным. А пока, обложившись справочниками и путеводителями, стали читать все о[4]…

Справочники утверждали, что:

Бзыбский хребет административно расположен в Абхазской АССР, Грузинской ССР, две трети территории которой занимают горные хребты и их отроги (Гагрский, Бзыбский, Чхатский). Восточная и северная границы Абхазии проходит по гребням Кодорского и Главного Кавказского (ГКХ) хребтов.

Географически – Бзыбский хребет – приморский. На семьдесят километров тянется он вдоль Черного моря от мыса Пицунда. С севера и востока его ограничивает долина реки Бзыбь. Склон, обращенный к реке, крут и обрывист. Местами скальные стенки достигают высоты нескольких сотен метров.

Главным фактором, определяющим климат территории Абхазии – близость Черного моря, и защищенность высокой стеной ГКХ от сухих и холодных прикаспийских ветров. При этом на сушу постоянно приносится влага со стороны Черного моря. Получается своеобразный парниковый эффект. Здесь выпадает много осадков (довольно равномерно в течение года), причем чем выше в горы, тем их больше. Так, в Сухуми количество их 1390 мм  за год, а на вершинах ГКХ –более 3000мм. В высокогорье летом и в начале осени нередки затяжные дожди. Температура в Сухуми зимой  +6.8^о, весной   +13^о, летом  +23.1^о, осенью +16.6^о, а на высоте 1670 метров над уровнем моря соответственно: -3^о, +4^о, +14^о, +8^о.

Гребень Бзыбского хребта поднят над уровнем моря на высоту 2280м (в среднем) и имеет сложный профиль. Выделяют четыре участка Бзыбского хребта:

В восточном участке находится высшая точка хребта – г.ХИМСА(3135м.) и практически всё его оледенение.

Западнее, за перевалом Химса (2540м), часть Бзыбского хребта называется Чедымским хребтом. В начале Чедымских гор, над перевальной долиной возвышается массивная стена скал Герванта (2700м), за ней озерные цирки в истоках реки МЦРЫ и целый сросток скальных пиков во главе с вершиной ЧЕДЫМ (2838м). Это наиболее труднодоступная часть хребта. Затем – значительное понижение. На протяжении 15 километров гребень хребта не поднимается выше зоны леса, а перевалы не превышают 1400м (Доу, Гудаутский). У речки РЕШАВЫ – хребет вновь резко поднимается к карстовому массиву. Издалека видны его вершины: АХИБАХУ (2518м), ДЗЫШРА (2634м), ХИПСТА (2494м), АКУГРА (2511м), ЧИПШИРА (2395м).

Бзыбь – вторая (после Кодора) по водности и первая по протяжённости река Абхазии. Вытянувшись на 112 километров у подножья ГКХ, всё более удалясь от него к западу и соприкасаясь уже с его мощными отрогами – хребтами Аичха и Гагрским, стремится она к Черному морю. Начинаясь на склонах перевала Аданге, завершает свой бег у мыса Пицунда, который и создала сама в течении тысячелетий выносами огромного количества обломочного материала. При среднем уклоне 22 метра на километр, река имеет неровное русло. В верхней части долину разработал ледник, некогда спускавшийся до реки Южный Псыш(1540м). Отсюда, до устья реки Грибзы тянется верхний Бзыбский каньон. Ниже Агурипсты(470м) Бзыбь входит в Нижний каньон протяжённостью 35 километров. Особенно грандиозен Каньон в районе г. АБАЦ (2188м), где отвесные скалы достигают двух тысяч метров в высоту.(Где- то в этом районе нам и предстоит работать)

Уже в ноябре, после проведения областного спелеолагеря второго года обучения на Алеке, делаю крюк, возвращаясь из Сочи в Пермь через Симферополь, благо с билетами на самолет столь поздней осенью проблем нет, где обсуждаю основные моменты готовящейся акции с руководством Спелеосекции «Крым – 550».

Легенда связывает такое название с клятвой ее членов найти заветную глубину на Ай-Петри, вставив таким образом ощутимый фитиль официальной науке, начисто отрицавшей такую возможность для Крыма. Злые языки (фамилии их есть у автора) утверждают, что по принятии изрядной дозы огненной воды, апологеты секции побились об заклад - кто сколько шагов пройдет по каменистому плато Чатыр-Даг. Неназываемый  источник (прямой участник названного действа) утверждает  притом, что вся великолепная четверка (а было их по преданию четверо из отцов основателей и шли они к Барсучьей поляне) при счете " пять-с-с-о-т пя-д-е-с-с-с-ят" дружно рухнула в пяти шагах от мрачно взиравшего на гнусную эту картину Г.С.Пантюхина. Последние  слова доблестных бойцов были: "Крым" и "550".

1980 год.

СЕЗОН 1980 года для нас[5] получался напряженным. Всю весну проводили школу начинающего спелеолога, майские праздники посвятили традиционному спелеолагерю первого года обучения, потом экспедиция на Сумган, потом две экспедиции по Чусовой, потом Бзыбь ждала нас. А после Бзыби приглашали нас в Крым, на Карадаг понырять с аквалангами. Столь плотная программа сказалась и на составе экспедиции, ехали в основном те, у кого после Чусовой, приоритет которой в этом году безусловен, еще были возможности.

Все это требовало денег, снаряжения и времени. Вот с последним, в те времена, было всегда хуже, чем с первым.

В застойные годы, настоящему действующему "профи" от спелеологии, для удовлетворения своих насущных (и  быстро растущих – заметим прямо) нужд предоставляемого раз в год профсоюзного отпуска из 15 рабочих дней (до сих пор не могу понять, почему работали 5 дней в неделю, а для отпусков считали 6 дней в неделю? Объяснения ВЦСПС?^[6] Но объяснить можно все - понять нельзя.) было явно не достаточно. (Замечу тут же, что в пору расцвета спелеолог делает не меньше пяти серьезных акций в год, не считая простых, трех-четырех дневных мероприятий). Частые отлучки, сопровождаемые рассказами, что вот де все это за свои кровные, наводили родную администрацию на тяжелые размышления: то - ли плутует, то - ли пьет запоем. Худшие опасения касались, очевидно, самых темных глубин человеческих - благонадежности.

Отпускали крайне неохотно, под постоянной угрозой увольнений и прочих прелестей административно-командной системы.

И вот, однажды, совершая очередной обход лиц, вольных решить мою судьбу, перед очередной, дней этак на 40, экспедицией, натыкаюсь на прямой, что называется - "в лоб", вопрос своего непосредственного начальника.

- Что ты с этого иметь будешь?

 И начинаю привычно рассказывать, как всегда, голую правду:

- Крым. Каскадная. За свой счет. Может быть дойдем до 500 метров…(это после тысячи, два года назад, на Киевской)

 Вижу не верит ни единому моему слову. Хмурое, скучающее лицо шефа не выражает ничего, кроме усталого брезгливого отвращения к старой, бездарной лжи^[7]. И тут меня словно под дых ткнуло. Закончил я уже свистящим полушепотом:

- Ты мне за полтора месяца разве две тысячи дашь? - напомню читателю, что это годовой заработок электрика 6 разряда в те годы. Чело босса будто утюжком разгладили:

- Что делать будете? - спросил делово, будто в компаньоны собирался.

- Да так, пустяки. Будем устанавливать… антенны… Сверхдлинного диапазона… Для связи с подводными лодками, на всем земном шаре… В пещерах…- Вся эта ахинея сама собой, толчками рождалась в моем мозгу.

- Ну ладно, ладно. - предостерегающе замахал руками - Приедешь - расскажешь.

Все бумаги были подписаны тут же. Обратно привез ужасные рассказы про прокладку кабелей в недрах Крымских гор, да пару литров «Кальвадоса» («Кальвадос» шеф не одобрил –«Мог бы и марочного коньячку притабанить» - упрекнул меня он, намекая на «бешеные заработки» установщика антенн).

В дальнейшем  лет семь "вынужден" был ездить неоднократно на профилактику и регламентные работы "на сложном антенном хозяйстве". Впрочем, в те годы, начальство, очевидно чувствуя мизерность наших заработков, спокойно отпускало многих на нормальные «шабашки», подзаработать.

В этот раз, вернувшись из экспедиции по Чусовой в субботу, 2 августа утром, где с успехом искали пещеры и ныряли в воклюзы, - на Бзыбь отправляемся уже в воскресение, 3 августа и тоже утром. Пермская группа состоит из семи человек. Четверо (Соня Вагапова, Володя Ощепков, Леша Студеновский, Нина Шантар) выехали за четыре дня до нашего вылета поездом, забрав все снаряжение и продукты. Трое «чусовлян» летят самолетом (я, Вера Мальцева, Люда Юркова).

Наш рейс неоднократно задерживается. Трижды мы возвращаемся в клуб, сопровождаемые веселым экскортом провожающих, где продолжаем отмечать успешное завершение Чусовской эпопеи. В Сочи прилетаем уже в полной темноте. Встречающий авангард докладывает диспозицию:

- Много народу. Крым проводит экспедицию и СТП. Всего человек пятьдесят. Со всего Крыма. Есть львовяне. Человек десять чехов. Стоят лагерем на кольцевой развязке Сухумского шоссе и дороги на озеро Рица. Ждут вертолет. На утренний автобус нам куплены билеты, так что в десять утра будем на месте.

На ночлег привычно располагаемся под кипарисами в глубине аэропортовского газона. Утром, при посадке в автобус, просим водителя притормозить у развязки.

И вот, через полтора часа мерного покачивания в уютных креслах краснобокого “Икаруса”, открывается знакомая картина: на зелени газона, очерченного полукольцом серой ленты Рицинской дороги, пестрые пятна палаток, груды снаряжения, просто разбросанные вещи, лениво перемещающиеся фигуры…

Через минуту мы уже неотъемлемая часть этого экспедиционного хаоса.

Нас обступают, «жмякают», что- то приветственное кричат.

Много знакомых лиц: Лариса Вершинская, Дядя Вася, Гриша Пройдаков, Вася Даниленко, Мельников Валера и другие (с ними работали еще на «Киевской»). Дредноутом рассекает веселую кутерьму Геннадий Серафимович Пантюхин, (Гена, Пантя). Скупо приобнимает, коротко спрашивает:

- Как добрались? Хорошо? Ну, почти все в сборе, Остьянчик[8] подъедет и можно начинать, – выдает он скупую информацию. Гена уже весь в экспедиционных проблемах и, чтобы отвлечь его, торжественно извлекаю из рюкзака котелок с малосольным чусовским хариусом.

Наш маленький презент крымским друзьям. Три дня назад он плескался в Уральской реке. Его поймали, посолили и сегодня он как раз будет впору. Дружной гурьбой, прихватив чешского руководителя, идем пить пиво, попутно обмениваясь новостями и планами.