12 ноября.

03.00. Пострадавший доставлен на поверхность. Осмотр врачом лагеря, подтверждает предварительный диагноз: "Ушиб".

04.20. Пострадавший в лагере «Буковая поляна.»

Где-то около шести утра выходит из под земли спасотряд. Тихие и задумчивые. Но гонористые.

Только Лилька говорит откровенно:

-  Мы думали, что ты нас вернёшь на поверхность.

-  А надо было?- удивляюсь я.

-  Нет, нет, ты что? Но виноваты все равно мы.

-  Кто бы сомневался, - ворчу про себя я.

Горынцев Володя из буковой палки сооружает импровизированный костыль и Сан-саныч скачет по поляне изображая «костяную ногу». Нога его мне активно не нравится, но Вера Ивановна, наш медик, столь же активно против госпитализации и даже иммобилизации, считает, что одного холода достаточно.

До обеда у всех отдых. После обеда, забираю свое и Вотиновское отделения и уходим в Заблудших, до Об­вального зала на выемку снаряжения.

Тема занятия: выемка снаряжения «паровозом».

ПАРОВОЗ, паровозик - на спелеожаргоне способ выемки снаряжения, из вертикальных пещер, при котором снаряжение не укладывается на каждом уступе в транспортные мешки сразу после снятия, а поднимается не­прерывной цепочкой, при этом снаряжение предыдущего уступа, пристегивается к снаряжению следующего. Способ предполагает наличие на каждом уступе человека, контролирующего прохождение снаряжения, четкого взаимодействия всех членов группы (все участники, каждый раз после преодоления очередного колодца по­следним участником, сдвигаются на один уступ в верх), примерно одинаковых по высоте и сложности колодцев. Теоретически создает равномерную и постоянную загрузку всех участников выброски. При слаженной работе группы дает выигрыш во времени и затраченных усилиях. Но это в теории. Практику будем постигать на нату­ре.

Распределяю роли в группе, объясняю суть происходящего. Себе выбираю роль нижнего.

Быстро добегаю до Обвального. Сначала отправляю наверх поднятые со дна мешки. Их четыре. И вот пер­вый уступ. 10 метров. Первая проблема - две веревки по десять метров никак не протянуть через сорок метров отвеса. С интересом наблюдаю, как мой стажер, Зарницин Юра, выберется из этого положения.

Он поступает просто: дождавшись моего выхода из колодца, цепляет обе веревки к себе и уходит на отвес с самостраховкой.

Мой черед. Пристегиваю к обвязке страховку. Выходить буду со страховкой (второй конец моей страховоч­ной веревки уже привязан к предыдущим двум десяткам), которая к моему появлению на верху колодца уже практически вся уйдет наверх. Мне останется только связать с ней оставшуюся рапель и продолжить путь на следующем отвесе. И так раз за разом.

Постепенно дело налаживается.

Пройдены большие отвесы. Дальше идет серия небольших, метров до семи, колодчиков, подняться по кото­рым гимнастически мне сегодня просто в кайф.

Однако с каждым колодцем некий незнакомый звук усиливается и не на шутку начинает тревожить меня. Выбравшись на очередной уступ, различаю в усиливающемся гуле еще и ритмичное: БОМ, БОМ, БОМ.

Что за чертовщина такая? Теряясь в догадках, наддаю изо всех сил.

Разгадку обнаруживаю, едва дохожу до края следующего уступа. Колодец почти правильной цилиндрической формы, у основания метра три в диаметре, с одной стороны в нем прорезана вертикальная щель, слегка меньше метра шириной, сквозь которую я и должен попасть в него. Дно колодца устлано изрядным количеством верев­ки, штук пять из них пересекают колодец самым неожиданным образом и в центре этого хитросплетения две фигуры: невысокий плотненький Жорж Абакумов (155 см. в высоту), и худой, Дон-кихотовского облика, Игорь Мохунов(рост 185 см.) - источники встревоживших меня звуков. Жорж хорошим голосом тянет Основную партию: «Вечерний звон..., вечерний звон... Как много дум наводит он...». Собственно Игорь ведет партию БОМ-БОМ. Звуки легко заполняют все окрест и кажется песня привольно несется под сводом огромного храма.

Хоровое пение «а-капелла». Лепота... Блин...

Многие обращали внимание на хорошую акустику этих мест, но вот так воспользоваться ею...

Благостная эта картина нарушается разъяренным Евдокимовым.

- Так, что за консилиум? Почему вдвоем? Почему по веревке топчетесь?... да мало ли вопросов может возникнуть у начальства.

Женя стремительно начинает тараторить, преданно заглядывая мне в глаза:

-  Сергей Сергеевич, посмотрите, вот моя страховка... вот моя самостраховка.... Вот страховка Игоря...

-  Вот...

-  Наверх живо, и всю веревку с собой. Какая тебе здесь самостраховка, да тебя в эту щель только пинками и заткнешь...

Господи, до чего же хорошо жить без приключений... Ну, с такими- то, пожалуй, можно...

Выхожу на поверхность уже в первом часу ночи. Последние веревки укладываются на станок и мы уходим вниз.

13 ноября. Утром, после построения, занимаюсь осмотром ноги Саныча. Состояние ее мне категорически не нравится. Гематома увеличилась в разы, больно уже просто от прикосновения, не говоря о ходьбе.

Принимаю волевое решение отправить пострадавшего в Хосту в городскую больницу с сопровождающим на попутном лесовозе. Несколько машин тут проезжает за день, вывозят буки огромного диаметра, говорят, что в Австрию. Горынцев, как старый друг, с удовольствием готов сдать приятеля хостинским эскулапам с рук на ру­ки. Прослышав о готовящемся транспорте в город, активно запросился Женя Горшков. Вернуться он обещает завтра, после обеда.

За завтраком Оля П. задумчиво произносит, утверждая очевидное:

- Они спасотряд, наверное, потому, что их постоянно спасают. - воистину устами младенца глаголет истина.

Лагерь живет по расписанию.

В сумерках возвращается из Хосты Володя Горынцев. Саныча устроили в Хостинской городской больнице. Не обошлось без курьезов. Местные медики хорошо помнят прошлогоднее появление на Алеке университетского Желудкова[1]. Игоря. Поэтому среагировали на носителя знакомой фамилии однозначно — чуть было не вызвали ми­лицию. К счастью, Володя ситуацию быстро прояснил. Теперь Саныч ждет нашего возвращения в больнице, загипсованный.

Окончательный диагноз - оскольчатый перелом голеностопного сустава. По утверждению медиков, один из осколков мог передавить вену и тогда дело могло кончится ампутацией.