6 ноября. Утром Дима Курочкин сиплым голосом, переходящим на фальцет, орет: «Лагерь, подъём!», это значит - московское время 6.00. и наш лагерь зажил по распорядку.

Поляна с трех сторон окружена горами, а в том направлении, где их не видно – море. Впрочем, мы при всем желании увидеть его не сможем.

Высоко над головой, на чернобархатном небосводе, среди колючих предутренних звезд, ослепительно серебряный диск полной луны. Там, где должно быть востоку, контур горы подведен серебряной нитью, отделяющей земную твердь от чуть розовеющего предутреннего небосклона.

Черные тени деревьев на залитых лунным светом полянах. Опавшие листья – кажутся мириадами серебряных чешуек покрывшими все окрест.

Пока строились, пока бегали на зарядку – за горами рассвело.

А это зреет «фрукт»

А у нас еще долго держатся синие сумерки. Что наступил погожий день, говорит только западный склон горы, вдруг укрывшийся червленым золотом да пронзительная лазурь небес. Над черным восточным склоном раз за разом взмывают вверх пригоршни серебряных блёсток. Если внимательно присмотреться к ним, то обнаружится, что это стаи неведомых птиц парят в восходящих потоках… Только минут через сорок день вступает в свои права и у нас на поляне.

Чуть свет, наскоро перекусив, в Сочи уходят Петеримов и Пономарев. Им доделывать недоделанное. Пока они не вернутся с добрыми вестями, мы вынуждены будем заниматься наземной подготовкой.

После завтрака отделения сдают физ.нормативы. Девочек слегка покачивает. Мужская половина держится с достоинством. Как и планировалось, Второе отделение (инструктор Вотинов) выделяется и физической подготовкой (это наш небольшой подарок молодожену). «Дети» - так с легкой руки преподавателя географии Люды Вотиновой, зовутся теперь наши слушатели - «радуют» нас бесконечными «выдачами»:

Абакумов Женя задумчиво спрашивает:

- Сергей Сергеевич, а аккумулятор «Украина» сколько весит?

Не чувствуя подвоха отвечаю механически:

- Около двух килограмм,

- А напряжение на лампочке?

- Около четырех вольт. Точнее 3,75 вольта.– Женя что-то подсчитывает про себя. И торжественно провозглашает:

- Получается восемь киловольт. В сыром помещении нельзя работать.

Оля П. хрупкое создание, Папа которой полковник ракетных войск, между прочим, не удовлетворившись долгой телефонной беседой со мной, пришёл лично  удостовериться, что люди мы серьёзные и жизни дочери его ничего не грозит (уходя, взял с меня страшную клятву ни пол словом не проговориться Оле). В обед, за столом вдруг капризным тоном спрашивает:

- Дежурные! А почему спагетти не смаркировано? - И внимательно смотрит, как мы отреагируем.

Женя, не Абакумов, другой. Громко объявляет: «Если кого обидит Евдокимов, пусть подходит к Сидорову, тот будет храпеть ему на ухо».

Все утро Валуйский пытается навесить веревки на буки. После многих попыток это ему удалось, в результате мы имеем два великолепных "банана"^[1] для тренировок. Услыхав экзотическое название, Женя Абакумов живо интересуется: "Сергей Сергеевич, а что, здесь бананы и вправду растут?". ”Растут, растут” – отмахиваюсь я от него. А зря, мы вскоре начинаем собирать "урожай".

Не успевает на «банан» подняться Лена Русина, как замечаю, проходя мимо, нечто, от чего все стынет в груди. Концы абалаковского^[2] ремня медленно, но неуклонно ползут из-под пряжки. Это страховочный карабин попал под пряжку, от того и такая неприятность. На страховке сидит стажер Зарницин и заливает девочкам, за "суровую спелеожизнь", вместо того, чтобы смотреть, что под носом делается. Грубо обрываю лирику, и, стараясь казаться спокойным, прошу Лену замереть и не шевелиться.

Кого-то бегом гоню к палатке за спальным мешком-одеялом. По возможности тихонько, собираю всех, кого вижу в окрестностях. Приносят одеяло. Его растягиваем, взявшись за края (хоть какая- то амортизация). Неугомонный Женя Абакумов шепотом спрашивает: «Это вы нарочно? Чтобы мы прочувствовали?». Ну все знает человек, даже то, чего не знает никто.

Стажер поднимается по рапели и перекинув через сук запасную веревку вяжет булинь на груди «урожая». Плавно спускаем его вниз^[3].

Вечером на инструкторских посиделках «разбор полетов». Сказал все, что думаю о стажёрах.