28 августа. Утром просыпаемся с сознанием необычности происходящего. Сегодня уйдем так глубоко, как никто до нас в стране еще не спускался.

Разбиваемся на две тройки: Петров, Михалевич, Шевчук уходят с навеской до возможного конца. Пантюхин, Евдокимов, Чурин прихватывают базу и с топосъемкой, не торопясь, следуют за ними. Наша задача - найти место для промежуточного лагеря.

Последние переговоры с поверхностью: узнаем, что отсняли вчера 120 метров вертикали, что в лагере появились очередные корреспонденты. Договариваемся о связи между группами через поверхность, и, прихватив свои мешки, уходим ко дну. Попутно осматриваем мощный левый приток, пройдя до его первого водопада. Значит, идущим за нами есть работа.

Где-то на 900, сразу после 45м колодца находим ровную каменную полку, и неожиданно обнаруживаем какую-то жилу, прорезающую толщу известняка. Отбираем образцы, разбиваем лагерь. Красным бутоном расцветает палатка. Это Гена освещает ее изнутри, распаковывая транспортники, готовит спальные мешки и теплое белье. Рядом шипит синее пламя примуса и слегка замедленно движется фигура Олега. Он готовит ужин. Я занимаюсь телефоном. Кабель натянут высоко и приходится делать снижение. Достать до провода руками могу только у следующего колодца и я стою у его края, стараясь сделать все надежно. Мне все время мерещатся голоса, я отвлекаюсь, пытаясь понять - кто там, и снижение все не удается закрепить и я прерываю этот занимательный процесс, чтобы сообщить Панте о своих сомнениях. Он смотрит на меня с сожалением ("перегрелся парень"), качает отрицательно головой. Отвечает коротко:

- Нет. Тебе показалось. – Показалось так показалось, напрочь отключаю посторонние раздражители. Быстро заканчиваю работу и вызываю Базу. С поверхности Дворянинов скучным голосом сообщает:

-        Серега, они дошли до дна. И поднимаются на поверхность. Скажи Гене. – Мир проигнорированных звуков возвращается ко мне.

 «Да, это возвращаются они». Ловлю себя на мысли: "Она нас обманула". Подзываю Гену и молча отдаю ему телефонную трубку. По тому, как он молчит, догадываюсь об обуревающих его чувствах. Вскоре появляются ребята. Подстраховываем их. Паша. Мирон. Шура выбирается последним и, не переведя дыхания, сразу включается в руководящий процесс:

-        Так! Мы сейчас едим, ложимся спать. А вы вниз с... – дальше он не успевает закончить. Накопленные Геной эмоции прорываются наружу небольшим, но яростным Везувием. Единственное, что я смог для них сделать, накормить нашим обедом, и они понуро, будто ощущая за собой какую-то провинность, уходят в лагерь 800. Будут там ждать нашего возвращения.

Узнаем: большое подземное озеро преградило нам путь своим сифоном. В озеро нырял Шура. Прохода не нашел.

Готовим себе ужин.

Ложимся спать.

29 августа. Петров, Шевчук, Михалевич в лагере 800. Отдыхают, приводят себя в порядок. Наша тройка уходит со съемкой до дна для поиска вероятного продолжения. Если продолжения не будет, уходим с выемкой снаряжения до 900м. Скучный день. Короткая серия колодцев, практически без переходов между ними. Падающий в озеро водопад. Изумрудное, от запущенного вчера уранина, озеро, вытянутое клином. Подъем до лагеря. Мешки со снаряжением.

Процесс пошел в обратном направлении. Теперь все, что мы опускали и развешивали; снимается, упаковывается и тащится на поверхность. Выносим и незримую капельку нового знания. Капелька эта изрядно горчит.

Уже лежа в палатке, диктую данные топо наверх. Все. Спать. Однако долго не могу уснуть. Рядом ворочается Олежка. Задает вопросы. Пантя отвечает. Не дают покоя эмоции. Притворяюсь крепко спящим. Им еще моих не хватает. Скучный день.

30 августа. С утра звоним своим товарищам в лагерь 800. Состыковываем время встречи. Они должны подойти к нам в тот момент, когда мы начнем выброску. Первым - Пантюхин на моих самохватах. Комментарии его я приводил. Самохваты сбрасываются вниз. И пока я привязываю свои, наверх поднимается Олег. Цепляю по очереди мешки со снаряжением, их восемь. Начинаю подъем. Колодец следует за колодцем, число мешков растет и все дольше мне приходится торчать под уступом, придерживая оттяжкой уползающие вверх мешки. Меняться никто не хочет, у всех проблемы одинакового характера: чтобы зажим работал, веревку приходится держать снизу. Пермские самохваты идут уже через метр без посторонней помощи. Кроме того, у нас отработан и способ самоудержания веревки.

Очередной уступ. Бог знает какой час подъема. "Шаг,… второй,.. третий,.. левая-правая,.. левая-правая,.. левая.. А черт, не схватил, ногу резче в сторону.. Уф!.. Хоть немножко отдохнуть... Вода... Ноги в стенку, пусть льет мимо... Карабин на груди повыше... Зависнуть..." Бешено колотится сердце, молоточками отдаваясь в висках. Струящаяся по веревке вода, кажется, вымывает из закостеневшего тела последние остатки тепла. Опухшие пальцы не гнутся, да и сам ты напоминаешь робота с единственной коротенькой программкой: "Шаг правой, шаг левой, шаг правой, шаг левой ..."

Где-то близко маячит неясное пятно. "Мирон, его фара. Он на страховке. Тяни ее, тяни. Да тяни же..." Вот, наконец, уступ. Сыро, холодно здесь. Что ж такова судьба - дальше придется лезть" - слова старого гимна спелеологов завязли в ушах.

-Что? Да нет, все в порядке. Не беспокойся. Я сам. - "Тросик сюда. Болт сюда... Корпус. Корпус не уронить. Хрен потом найдешь. Дырка? Откуда здесь дырка? Не было на предыдущем отвесе дырки. А, ладно, не вывалится. Теперь второй туда же в карман. Карабин к крюку. Муфта... Теперь потянем веревку. Что твой наждак. Откуда на ней песок?.. Надо бы перчатки. Сколько ее тут... Кажется, сороковка. Мокрая двенадцатка. Десятка была бы полегче".

От напряжения руки сводит судорогой. Мысли вспыхивают и гаснут, как искры догорающего костра. Движения вялые и плавные, будто боишься расплескать чашу тепла. Веревка с трудом заталкивается в транспортный мешок. Сознание отмечает отдельной искоркой " Мягкий. Наш. Капроновый" Пока ты поднимаешься, ребята перетаскали мешки метров на двадцать дальше по коридору. Хватаешь свой и вдогонку за ними. Поворот, поворот, поворот. Боком, от стенки к стенке: грудь-спина, грудь-спина, грудь-спина...

"Наконец-то. Догнал".

- Серега. Хорошо! Давай вперед.

- Мужики, дайте передохнуть.

- Сколько мешков?

- Шестнадцать.

- Я один притащил. Семнадцать.

Шесть фигур молча перелазят через гору из мешков, вытягиваются в цепочку и начинают передавать мешки дальше. Шаг влево, мешок, три шага направо, в руки. Три шага влево, мешок, три шага направо, в руки. Три шага ... Груда мешков тает сзади, вырастая перед нами. Опять шестеро перелазят через свой завал. Цикл повторяется. Мешок, три шага направо, в руки. Три шага ... И так на протяжении почти полутора сотен метров. Стоп! Приехали. Небольшой зал.

Груда мешков. Кто-то уже ползет наверх. "Прилечь бы. На мешки".

-        Серый, подержи. - "Опять?"... "Ух и льет". Стою, придерживая веревку руками, чтобы не дергалась. Облегчаю путь наверх товарищу. Где-то далеко наверху неразличимое бормотание голосов.

-        Пришел?

-        Да!

-        Лови страховку! - тупой, с подвыванием свист. Смачный шлепок.

-        Пришла!" - Так, карабин. Корпус. Кулачок. Теперь веревку в корпус, прижать кулачком. Куда? Судорога - на место! Так, на месте, теперь шпилька. Шаг, еще один, еще". Веревка тянется, пружинит, наконец, мягко подхватывает твой вес и... Шаг. Шаг. Левая. Правая. - "Что наверху? Солнце? Тепло". Ноги сами перебирают метры веревки - идет девятый час подъема.

Сегодня доходим до лагеря 700. Здесь устраиваемся спать своими тройками. Шевчук с командой в базе киевлян. Зовут и нас. Заглядываю. Под мощным сводом в натечной стене округлая ниша. М-да. Троим места должно хватить. Вот только пол выровнять. Нам тут явно места нет. Критически оглядываюсь вокруг. Вот если за глыбой лежащей почти посреди зала? Только чтобы наверху никто не шлындал. Приняв решение, начинаю молча выкладывать транспортные мешки со снаряжением, Гена начинает мне помогать. Олег в роли кормящей матери. Выбраться из  ниши быстро невозможно, поэтому пищу он  таскает ее жильцам сам. Закончив обустройство лагеря, ужинаем сами и строго настрого  предупредив всех на поверхности, что к колодцу приближаться запрещено, пока  мы не проснемся, тихо засыпаем.