20 августа Володя Родичев, Юра Беляев, (Симферополь), Сергей Евдокимов (Пермь), Мирон Михалевич, Леся Вовк (Львов), Саша Осипов (Ялта), ведомые Пашей Петровым, делают сегодня заброску снаряжения до 200м. Первый выход добавил мелких проблем. Телефонный провод, оставленный предшественниками - перебит в нескольких местах, и это на первых ста метрах. Чтобы не искать обрывы, пришлось мне возвращаться на поверхность, брать свою катушку и провешивать новую нитку до лагеря 400.

На молчаливый вопрос Гены - ответил, что мой провод мне роднее. А топосъемку сделаю в свободное время своей бригадой, поскольку, кроме проверки связи, взял на себя и это хлопотное дело.

Палатки Пермского отряда  КиЛСИ

Палатки Пермского отряда на КиЛСИ

 Самохваты знаменитой фирмы (изготовленные самопально на западе Украины по четвертному за штуку) упорно не идут по глиняной веревке уже на первом колодце. Наученные прошлогодним горьким опытом использования "фирменной продукции" мы всем демонстрируем свои "гиббсы" и придуманный способ закрепления "стопа - колено". Высшая оценка наших усилий на этом поприще прозвучала на 900-метровой глубине из Пантиных уст под рев водопада на 45м колодце: «Серый! Эту пару я забираю себе - "жумары" выкину... Пусть другие мучаются».

Лагерный быт строг и непритязателен: с утра - построение; ставятся задачи на день. Но прежде чем разойдутся в разные стороны рабочие группы экспедиции, звучит обязательная фраза:

-        Бабы - на дерьмо, мужики - по воду.

При всей своей грубости, смысл в ней по житейски незамысловат и прост. Единственное топливо на плато – кизяк, остающийся от десятков мирно пасущихся лошадей. Огромные полиэтиленовые мешки, наполненные продуктом переработки здешней скудной растительности, весят ничтожно мало, по сравнению с втрое меньшими мешками со снегом. Воды проточной на поверхности нет. Ее добывают из воронок, в которых еще сохранился снег. А поскольку мы в этом сезоне здесь не первые, то идти до уцелевших  снежников приходится минут двадцать. Воды постоянно не хватает и однажды блюстители личной гигиены устраивают себе баню, расплескав трехдневный неприкосновенный запас влаги.

Основной пункт моих переживаний - кадровый: чтобы наши не оказались слабаками на общем фоне- оказался напрасным. Пермяки держатся прекрасно, работают все инициативно и с энтузиазмом.

С дисциплиной здесь немного трудновато. В экспедиции высок процент новичков и начинающих, что создает определенные сложности. Забавно наблюдать за страданиями городского шаркуна, среди утомительного однообразия пожухлой растительности, беспощадного солнца да серых скал. Выбитый из привычной колеи, по собственному желанию (!) переместившийся в совершенно другие координаты моральных критериев и оценок, он теряется, потом теряет сознание (оказывается азиатское солнце не щадит не только наши изнеженные уральские шкурки, но и привычную к высокому ультрафиолету крымскую кожу). Набиваются мозоли, где только можно, не говоря о бесчисленных волдырях от солнечных ожогов на лбу, ушах, носах и иных выступающих частях.

Похоже, у Крымчаков идет какой-то, невидимый посторонним, внутренний процесс сопровождающийся криком, шумом и сильно натянутым консенсусом. В этом горниле выделяется активностью поджарая фигура Шуры Шевчука, всегда готового поруководить, выдвинуть свежую идею, или бросить всю силу своего голоса в защиту попираемых свобод и равенства (нести равный груз, дежурить на кухне, да мало ли в экспедициях причин для всеобщего равноправия).

Через дюжину лет мы узнаем, что примерно так рождается демократия. С демократией тоже напряженка. Как совместить высокие цели с низменными, но справедливыми гигиеническими требованиями? И подобных коллизий не счесть. Тот же гигиенический вопрос решается элементарно просто:  хочешь подмываться, носи себе воду сам - но до любителей коммунальных удобств такое решение само не приходит, приходится объявлять его на общем построении.

Пантюхин,Шевчук,Петров,Чурин,Евдокимов,Михалевич-    фото на память  перед нисхождением

21 августа. Сегодня под землю уводит свою группу заброски Шура Шевчук. Сережа Белинский, Олег Чурин, Коля Малков, Володя Калашников, Коля Гротус, Валера Мельников, Юра Савутин (Симферополь), Ярослав Горох (Львов) несут и несут мешки под землю, которые станут нашими базами, навеской, питанием.

Инициирую выход своей Пермской группы на топосъемку и климатические замеры. Действуем быстро и слаженно, успевая проделать всю работу еще до выхода на поверхность группы заброски.

22 августа. Сегодня поверхностная съемка котловины, в которой расположилась пропасть. Ходим вдвоем с Пантюхиным. В это же время "тетки" строят план и разрез, просчитывают проложения и превышения и самое главное - отметку (т.е. глубину пещеры). Отсутствие привычного инструментария осложняет работу, но голь на выдумки хитра, препятствие это обходим "по кривой". Правда, времени уходит на это уйма. А вот и первая новость: лагерь 400 лежит на глубине 350м. Сообщаю это Панте. Внешне он не реагирует никак.

23 августа. Под землю уходит группа Валеры Бобрина. В ее составе  - Вася Даниленко, Володя Родичев, Коля Леонов (все Симферополь), Витя Дворянинов (Ялта), Юра Шаповалов (Севастополь), Валентин Овчаренко (Львов). Красноярец уводит свою группу заброски до 800м, где должен поставить базовый лагерь и возвратиться обратно...

Гладко было на бумаге... Колодец 60 метров. На дне его лагерь 400. Но сам лагерь расположен на громадном, почти 20м каскадном натеке, поднимающимся в противоположную от места спуска сторону. Телефонный провод, чтоб не мешался, протягивают прямо к лагерю. На спуске - видя лагерь прямо перед собой - многие хватаются за него и начинают подтягиваться. Но параллелограмм сил - штука упрямая, и если в начале дело идет бойко, то при увеличении угла маятника рвется там, где тонко. А тонок провод (разрывное усилие 56кг). Размах маятника составляет к этому моменту уже метров 15, а наибольшая скорость у подвешенного к веревке тела где ? - Правильно. Там, где тело должно висеть свободно. - Оно и висит там свободно, пока товарищи снимают его с навески.

Витя Дворянинов увернулся. Сам спустился до дна. Сам поднялся до лагеря. Сам уговорил Пантюхина, что с ним все в порядке. Сам провел ночь в лагере на 400, ожидая возвращения группы заброски. Сам поднялся на следующий день на поверхность, когда стало ясно, что связь с группой потеряна. Завидую его мужеству. Сам исправил свою ошибку. Да только вот простых таких ошибок не надо. Диагноз: сотрясение мозга, множественные ушибы.([1])

Колодец с той поры как заколдовали. Только с пермяками знаю четыре аналогичных случая. А сколько окончившихся более благополучно?

А связь? До лагеря 400 к ней нет замечаний. Провод проброшен новый. А дальше? Дальше поработал нечистый дух, да не пещерный. Тот же дух, что козни чинил на поверхности. Провода оборваны и концы заделаны под камни.

24 августа. В штабной палатке тишина. Телефон безмолвствует. Все теряются в догадках. К вечеру выходит Дворянинов. Виновато отводит глаза и отправляется в палатку "засранцев" так окрещен лазарет, где командует Лариса Вершинская, дипломированный медик и наш экспедиционный врач. Изящная женщина обязала всех докладывать о любых отклонениях от нормы, пардон, со стулом. Ввела жесткие правила мытья посуды и прочей сан. гигиены. Опасаясь дизентерии и поставили отдельную палатку под карантин. Куда немедленно помещаются все с замеченными отклонениями в жизнедеятельности организмов.

Воодушевленные таким началом лагерной жизни кое-кто попытался "скосить", однако все быстро поняли, что сидеть целыми днями в палатке значительно хуже, чем бегать по окрестным горам в поисках новых пещер. Поэтому палатка пустует. И по вечерам используется под кают-компанию, где поют и играют на гитаре Коля Леонов, Сережа Беляев, Валера Шмырев.

Изредка кто-то из остряков проделывает, как сегодня, дежурную шутку. От воронки с буквой «М», марширует к палатке Пантюхина, ведомая Шурой Шевчуком колонна. По команде: "Стой! На ле-во! Смир-рно!" Шура подходит к Гене и докладывает:

- Товарищ начальник лагеря! Состояние стула у членов симферопольской команды удовлетворительное. Пуфик.

25 августа. В лагере общее ликование. Утром, часов около 10 вдруг ожил телефон. Голосом Васи Даниленко он вещал из лагеря 400.

-        Алло! Алло! Базовый! Дайте Гену. Гена! У нас все зае...то. - Хохот собравшихся был ему ответом. Отовсюду бежал народ с единственным вопросом:

-        Что он сказал? Что он сказал? - Пантюхин продублировал:

-        Вася. Здесь женщины сбежались. Они не поняли, что ты сказал?

-        Так я ж говорю -  все в порядке! - удивляется он женской непонятливости - Мы сначала немножко притомились, потом долго проспали.

«Ничего себе - 36 часов!», - машинально отмечаю про себя.

-        Почему на связь не выходили? - допытывается Пантя.

-        А не работает она. Вот только на четыреста заработала.

26 августа. С микроклиматическими измерениями до 700м уходит группа Сергея Белинского. Вообще-то, основная их задача -это незапланированная заброска продуктов и горючего в лагерь 700 и прокладка новой телефонной линии. Пермяки занимаются геологической съемкой. Вечером к своей палатке зовет Гена. На связи Сережа Белинский. Просят пустить их до лагеря - 800. Я этих ребят знаю плохо (вместе мы не работали). Поэтому полностью полагаюсь на мнение Паши Петрова и Пантюхина. Нам будет немного легче.

27 августа. Ну вот, наконец, наступает и наше время. Встаем чуть свет, есть желание уйти под землю еще до того, как безжалостное дневное светило обрушит на нас всю свою мощь. Собираюсь быстро, весь снаряж готов еще с вечера, остается только тщательно упаковаться в свитера, конденсатник, гидру, комбинезон. Одеть положенную сбрую… Через полчаса я готов и, чтобы не оказаться бездельником, готовлю спортивный напиток по рецепту Абалакова, способного придать нам сил в земных глубинах.

Нас под землю уходит шестеро: Геннадий Пантюхин, Павел Петров, Олег Чурин, Александр Шевчук - все из Симферополя; львовянин Мирон Михалевич и пермский спелеолог в моем лице. На шесть человек - семь транспортировочных мешков,  в которых база, продукты, и веревки на 500 метров глубины. Мы страстно надеемся пройти дальше французов. В экспедиции витает панибратское: "Бержуха ([2]) – подвинься!". Окружающие молча наблюдают за процессом одевания. Паша ворчит: «Ну прямо утро французского короля». Наблюдатели и в самом деле пытаются упредить наши желания. Наконец- то все готово. Солнце уже раскалило свою сковородку и все мы мокры, как церковные мыши. Провожать нас выходят всем лагерем. Фотография на память. Прощальные возгласы и мы по одиночке исчезаем в узкой и темной щели на дне небольшой воронки. Уходим на пять дней. Щелкают затворы фотоаппаратов,

Мы должны пройти по всем ступеням этой гигантской тысячеметровой лестницы, огромной спиралью уходящей в глубины плато. Должны дойти до пределов возможного и вернуться на поверхность, сняв план пещеры, составив ее геологическое описание, проведя микроклиматические наблюдения.

От лагеря 700 начинаем с Пантюхиными вести топосъемку. Из-за известных событий она оказалась не сделанной надлежащим образом.  Одно из непреложных правил в этом деле - все делать по пути туда. На обратной дороге может не хватить времени, да и просто человеческих сил. Съемку веду в жесткой манере: все углы в 1-3 градуса считаются 0, используется любое зеркало воды для построения горизонталей, отвесы перемеряются дважды по свободновисящей веревке и т.п.

 Добираемся до лагеря 800 с двумя перекусами всего за 7 часов. Здесь провожаем на поверхность группу Белинского и располагаемся на ночлег.

Еще одно правило - передать сразу же на поверхность все данные топосъемки. Группа обеспечения (гроб) просчитывает, строит, и если есть видимые ошибки, сообщает все замечания для проверки сюда, вниз. Пока готовится ужин, надиктовываю данные замеров. Пермячки просчитают, нарисуют и утром сообщат результат.