Автобус уезжал, долго и натужно гремя своим мотором на крутом подъёме, а мы стояли у груды мешков, ящиков, ящичков и мешочков; огорошенные стремительностью нашего расставания и тем невообразимый количеством вещей, которые оказались сваленными здесь, по воле тактического плана нашей очередной экспедиции. Меня всегда занимало то неизведанное свойство течения времени, когда с приближением какого-то  события, оно /время/ начинает уплотнятся, сжиматься в тугую пружину лиц, событий и дел, чтобы развер­нуться вдруг вот в такую лесную деревушку,  берег ручья, копну вещей, фигуры товарищей, неотвратимость поставленной цели, Кто-то мудро заметил: "У каждого свой Рубикон". Наш оказал­ся здесь, на болотистых берегах Кумыша, одного из притоков Чусовой, пройти до устья которого нам было необходимо в ближайшие пять дней, чтобы встретиться с основными силами, совершающими сплав на плотах от Кына. Назад пути нам не было. И теперь всё, что бы мы ни делали, было направлено туда, на север, к берегам Чусовой. Уже одно то, что мы стояли вот здесь, было чудом,  ибо за последние 12-18 часов с нами произошло огромное количество событий, каждое из которых легко могло поставить крест на наших устремлениях, Впрочем, началось всё чрезвычайно удачно /я бы сказал даже слишком  удачно, чтобы хорошо всё кончилось./ Мы народ не суевер­ный, в бога-чёрта-ведьм не верим.  Но живёт где-то в глубинах нашего «Я»  неверие в благосклонность и постоянство того, что зовут судьбой .

Заказной автобус подали вовремя.  Его новенькие бока, сияющие  хромом фары и зеркальные стёкла переводили предэкспедиционную суету в новую плоскость - экспедиционных хлопот. Удивительно быстро загрузили полторы тонны снаряжения и продуктов, точно в срок выехали. Новички горланили песни из репертуара народных хоров, старые кадры молча отходили от нервных потрясений последних дней, предвкушая свободу, солнце и свежий воздух. А первый камень судьба бросила в нас часа через два, у стен древнего города Кунгура, из-под колёс встречного грузовика. Вполне натуральный камень, разнёсший с мгновенным хрустом лобовое стекло автобуса, осыпавшее всех впереди сидящих хрустальным дождём Впрочем кроме нескольких царапин, травм и жертв не было.

Тут  же встала дилемма: либо домой - либо вперёд, наперекор судьбе. Решили: "Наперекор". Последствия обнаружились часа через три, когда с изумлением убедились, что вместо северного Кормовища проезжали южную Барду, Правда, карта у нас была -  семикилометровка четвертьвековой давности, но ведь у каждого встречного спрашивали дорогу, и все аборигены согласно кивали головой, подтверждая правильность выбранного нами направления. Шофёр забастовал, с трудом удалось его уговорить ехать до Лысьвы.  У казначея засереб­рилась седина, а кошелёк экспедиции стал худым, как лист подорожника. Утешением оставалась в нём поговорка: "Бедность не порок". Экспедиционное начальство успокаивало себя тем, что пока ничего не потеряно, вроде всё на месте»

Комендант и диспетчер по транспорту /оба в одном лице /, взяв помощником Свояка, под покровом утреннего тумана стали ловить шабашника.

Лысьвенцы, спешащие к утренней электричке, сулящей субботний отдых  на лоне природы, с удивлением глядели на табор, раскинувшийся у неприступных вокзальных стен  /нас выперли из зала ожидания под предлогом его уборки две крикливые тётеньки, едва посерело небо /.  Живописно висели, лежали, стояли самые невероятные вещи: от носков и платков, до огромного чёрного баллона с непонятной пугающей  надписью "Сж. воэдух". Угрожающе шипели красные приму­са, булькало в котелках зеленоватое варево. В стороне усиленно работали ложками пёстрые, уже чуть тронутые щетиной личности. Успокаивало наличие женщин и детей.

Со словами: "Есть дают " из-за забора вы­нырнули Свояк с комендантом. Бэз-ре-зуль-тат-но. Проснулся Лёня  и проворчав: "Что за молодёжь пошла? Машину добыть не могут”, направился к ближайшему телефону.

Начальство показывало класс. Скоро стало известно, что в 12 дня в Кын уходит возвращающийся с ремонта Пазик, в который по гос. цене можно будет загрузить экспедицию, оставшуюся без транспорта по причине его поломки, и немного снаряжения.

Так мы оказались у этой речушки.  Десять минут назад нам пообе­щали лошадь с проводником, который должен был показать дорогу, помочь с  заброской самого тяжелого из снаряжения, а заодно довести до пещеры,  и  знаменитого Нырка Кумыша, где река вдруг уходит под .землю, чтобы восемью километрами ниже выйти опять на поверхность.

Пять минут тому ушел автобус с остальными участниками нашей выправы, конечная цель которой: "Изучение карстовых явлений в бассейне реки Чусовой", а это только при беглом взгляде на карту огромная площадь (Заглянув в Энциклопедию, с изумлением обнаружили: 47600 км2, больше чем Эстония или Швейцария. Длина ее больше 700 км от места слияния Западной и Полдневой Чусовых собственно и образующих Чусовую. Было бы неверным считать, что замахивались мы на эту огромную территорию. Нет, эти самые «карстовые явления» изучать собирались только на территории Пермской области от села Кына до города Чусового.  Это около 120 км. среднего ее течения, где, как услужливо подсказали справочники: "ее правильнее будет отнести к рекам сильно разрушенной низкогорной страны, у которой  есть некоторые черты, свойственные и горным рекам (узкие долины, обрывистые берега,) и равнины (сильная извилистость, отсутствие по­рогов и водопадов, длинные и глубокие плесы с очень медленным течением). «Средний уклон равен 37см на один километр», значит опуститься за это время мы должны всего на полста метров. Эти крайние точки нашего маршрута выбирались из соображений удобства заброски.

На нашем пути должно было встретиться 26 притоков, 32 камня  и, по непроверенным слухам, 157 пещер. Забыл упомянуть, что за Кыном, ниже камня Мултык, река течет 56км по территории Свердловской области  и практически  на всей  этой территории нет карстующихся пород, поэтому в перечисленные выше цифры эти километры со всеми своими притоками и скалами не входят. Задача на много лет работы. Мы же фактически – разведка, способная только внести ясность в этот ворох сведений, почерпнутых из доступной литературы, слов, рас­сказов и писем фанатичного энтузиаста этого района Сыропятова Влади­мира.

Флегматично притрусил на неоседланном коне наш проводник и стал задумчиво созерцать, философски ковыряясь в носу, наши отчаянные по­пытки придать разбросанным вокруг вещам некое подобие вьюка.

Наконец все возможное увязано и утянуто. Тащим поклажу к лошади. Наш же "Сократ" мямлит что-то про бригадиршу, которая не дает седло и вообще заругается, и, хлестнув коня, был таков. Мы обалдело смот­рим друг на друга - "Каков гусь?" Димка кипятится: "Какого черта тор­чал тут? Лучше бы не появлялся»"

Деревня вымерла. Найти бригадиршу было не легче, чем Тунгусский метеорит: следы есть, человека нет Ситуация же требовала действия. Посему вьючится пришлось самим. А поскольку из шестерки оставленных, 3-е принадлежали к прекрасной половине человечества, а треть сильной стать таковой собиралась лет через 7 – 8, то почетная роль вьючного транспорта пала на нас с Димкой.

Мы, правда, имели с собой все для того, чтобы соорудить мини-плот из двух мазовских камер и сбросить на него всю поклажу, но коренные жители отговорили нас от этой затеи. Ближайшие 15 км. Кумыша - это бесконечная череда завалов и сухих русел.

Первый шаг принес и первое открытие: каждый из нас приобрел, и притом совершенно бесплатно, по личному призраку. Вы делаете шаг вперед, но на вашем месте еще мгновение держится серое ваше подобие, ваш силуэт, тут же настигающий вас. И горе вам, если в одежде обнаружится хоть одна дырочка, пусть это будет даже отверстие оставленное швейной иглой. Туда немедленно забирается любопытный нос и - «Ой!»

Наши руки приходят в непрестанное круглосуточное движение по замысловатым орбитам, чтобы получить кратковременный отпуск уже толь­ко у Чусовой. Стоит нам только остановиться, взять фотоаппарат,  бинокль или обеденную ложку, как бледная кожа горожанина приобретает пепельный оттенок, постепенно наливающийся собственной кровью. Это комары. Летописец экспедиции обреченно записал в вахтенном журнале: "...ещё куча всяких гнусных существ, от которых не по дням, а по  минутам пухнут наши лица и всё больше становятся похожими на заурядные морды"... И это на Чусовой, где после Кумыша мы просто не замечали комаров.

Впрочем, вечером прошлого дня мы их тоже не замечали. Умотанные трёхчасовым сражением с буреломом и топями, крапивой и грузом, преодолев только три километра, мы лежали по палаткам, равнодушные ко всему происходящему. Утром все результаты столь "преступного" невнимания к собственным персонам были налицо, точнее сказать на лицах: посиневших, вздувшихся волдырями и опухолями, словно побывав­ших в гуще вульгарной кабацкой драки. Одни утешались словами забытой песенки: "...Шрам на роже, шрам на роже для мужчин всего дороже.  Другие были бы безутешны, но, к счастью, не нашлось ни одного зеркала, а в уцелевший осколочек удавалось рассмотреть лишь фрагменты впечатляющей картины. А какая дама согласится добровольно с  тем, что выглядит она хуже других?

Таким образом, моральный дух оставался высоким, хотя новый день и не принёс облегчения.

Наметилось, правда, некое подобие дороги и река очистилась от завалов, но груз по прежнему "посредствам лямок рюкзака" давил на плечи. Было лишних килограммов 50 и это с первыми потерями: неведомо как и где один сапог покинул свою хозяйку, а поскольку предпринятые поиски ничего не дали, второй отправился следом (меньше килограммом всё-таки), и как потом выяснилось на Чусовой отправился вместе со спрятанным в нём купальником, в котором предполагалось загорать, передвигаясь по открытой местности (городская наивность не брала в расчёт сущую мелочь - комара ).

К середине дня вышли на лесосеку, а так как на календаре было «воскресенье», то была она пустынна и тиха. Над группой повис призрак невыполнения задания. Сражаясь с излишним весом - забросили марш­рутную съёмку, то ради чего нас собственно и отправляли сюда.

И вот в тиши бригадирского вагончика родился смелый замысел борьбы с невезением. Состоял он из двух пунктов:

а/ поскольку рецидивы борьбы за эмансипацию проникли и в наш небольшой коллектив - отправить лучшую половину, жаждущую эмансипироваться, на съёмку сухого русла Кумыша со своими вещами,

б/ вьючная половина с остальными вещами пробует назавтра добраться до судоходной для нашего мини-плота  части Кумыша на механической тяге (благо тракторов стоит здесь предостаточно), разбить лагерь и с победой ждать мужающих подруг.

Учитывая опыт прошедших дней, шансы механического варианта оценивались критически, что-то около 60%. О 30% думать как-то не хоте­лось, так как мысли эти вызывали немедленную ломоту в пояснице и судорогу в плечевых суставах.

Дело в долгий ящик не откладывая, забросили излишки снаряжения в кусты и взяв жизненно необходимое для процесса эмансипации пошли провожать дам к нырку Кумыша.