Неспокойный дух непознанного, дух гриновской Фрези Грант  бродит по земле, и, повинуясь его щемящему призыву, бродят по земле люди. По разному бродят. Кто, с удобством облокотившись в автобусном кресле, уверенно крутит головой, так сказать, в плановом порядке, по команде экскурсовода созерцая проносящиеся мимо красоты; кто взвалив огромный рюкзак, в порядке самодеятельном пробирается сквозь уральскую тайгу или Кольскую тундру.

Автор далек от мысли противопоставлять друг другу эти две струи мощного туристского потока, захлестывающего старушку - землю. Ему просто ближе и дороже тот ручеек самодеятельной струи, что зовется спелеология, в котором почти десять лет назад([1]) забил в Перми и наш скромный ключик под названием ВИВ (Вперед и Вглубь).

Как бывает со всеми начинающими, мы довольно быстро обследо­вали все известные окрестные дыры и, верные одному из своих принци­пов: делать «все фирмово»,  нанесли их на бумагу. Жажда деятельности уводила нас и в чужие края - на Кавказ, в Крым и Подолию.

 Года через четыре мы стали ощущать в своем краю легкий вакуум в области приложения сил. Ездить за границы области было далековато и накладно (не зря одна из  прописных секционных истин гласит: «Жених говорит о сердце, муж о печени, а спелеолог о том, где взять денег для следующей экспедиции». В обозримом будущем виделась необходимость переквалифицироваться в управдомы, - мы уже имели крышу над головой и неплохое положение в городском клубе ту­ристов "Компас", когда вдруг судьба постучалась к нам в двери несколько неожиданным образом.

Однажды, поздним осенним вечером, дома у меня раздался звонок и в дверном проеме, косолапо переминаясь с ноги на ногу, возникла невысокая коренастая фигура в ватнике, невообразимом треухе и валенках невероятного размера. Из распахнутого ворота, в обрамлении голубой  «Дружбы»([2])., торчала медно-красная шея, увенчанная лобастой, широкоскулой, русоволосой головой. Квадратный, сутулый мужик… Такие личности обычно заходят спросить стакан для выпивки.

Личность пожелала видеть меня и достаточно вежливо представилась: "Сыропятов, лысьвенский спелеолог." Пригласив гостя пройти в квартиру, я совершенно не предполагал, какие последствия будет иметь для нас этот визит.

Для начала мой новый знакомый потребовал, чтобы я выложил все, что я знаю о золоте и алмазах, и, убедившись в скудности моих знаний по этой проблеме, с гордостью заявил, что найдет не только коренное месторожде­ние золота, но и кимберлитовую трубку с уральскими алмазами в придачу. На мои слабые возражения, что дело это, очевидно, непростое, было заявлено безапелляционно: «Плохо искали».

Затем разговор перешел в более понятную мне тему пещерных исследо­ваний. С меня требовались люди, деньги, аппаратура, а взамен обе­щано было 100 никому не изведанных пещер Лысьвенского р-на, в том числе и крупнейшие в мире!

Прошло немало времени, пока мой визитер не уяснил себе, что организация мы не государственная, а самодеятельная, и все, «чем бо­гаты», сделано исключительно своими руками. Но что мы работаем на заводах, в это он, кажется, не верит до сих пор.

С той поры пошли в секцию странные письма, без конца и без начала. Были они как продолжение какого-то неведомого нам спора. Порой желчные, порой курьезные, иногда оскорбительные, но неизмен­но фанатичные.  Секционные остряки окрестили их: "Дадзыбао энтузиаста "([3]).

Нас звали в эти края, манили небывалыми открытиями, сулили множество чудес, клеймили позором нашу лень и бездеятельность, презирали за неповоротливость.

И летом 75 года вдруг однажды сорвались, бросив все дела и про­вели небольшую экспедицию на Чусовской приток – Поныш([4]).  Исследовав пять пещер - поняли: наскоком этот район не взять. Нужна солидная подготовка, нужно специальное снаряжение, нужны люди, нужно осваивать подводную технику (шутка ли? реки под землей по 8 километров текут). Поэтому  три последующих года не предпринимали никаких попыток продолжать работы в этом районе, копили силы, опыт, уменье; завершали работы в других районах, много плавали. А в прошлом году([5]), выбравшись сюда на неделе, чтобы осмотреться, вдруг осознали, что кормить нам комаров в этом суровом и прекрасном краю диких скал, глухой тайги и ледяных исчезающих рек все ближайшие годы:.

Так появилась цель. А коль скоро она появилась, то привычно началась невидимая окружающим работа по подготовке экспедиции «призванной»,- как писал наш энтузиаст – «сдвинуть с места дело исследования пещер Лысьвенского р-на»". В отчете все это именуется просто подготовительным периодом. Мне же это порой напоминает арктический айсберг, где, во-первых, сама экспедиция - это видимая всем надводная часть, покоящаяся на  8/9 подводных, невидимых глазу,  множестве дел и событий, ей предшествующих; а во-вторых, плывет себе эта гора, невзи­рая на дующие ветры наших личных мнений и притязании, повинуясь незаметным, не мощным течениям нашей общей воли. Впрочем, у каждой самодеятельной экспедиции лежит на пути три подводных камня, способ­ных если не остановить, то задержать надолго движение вперед: это кадры, снаряжение и время. Обойти их должна команда, которую назы­вают: "штаб экспедиции". 

А что такое штаб? Это и заказчик, и подрядчик, конструкторское бюро и отдел снабжения, производственный отдел и трест столовых, бух­галтерия и плановый отдел со своей микро- ИВЦ, это, наконец, отдел кадров со своим учебно-производственным комбинатом,  именуемым у нас скромно: "Школа спелеологов", и при всем при том - Демократический Централизм, где одернут любой твой правый или левый  «-изм»

Первое, что делает штаб - как всякий порядочный кабинет - распределяет портфели: и в отличие от некоторых  правительств, царит здесь взаимная вежливость: "Что вы, что вы, только после Вас?" Каждый знает, что так называемый портфель с целым сводом полномочий, всего навсего обычный хомут в общей штабной упряжке, на котором в данный момент начертано: «Даешь Чусовую!»

Штаб - это костяк будущей экспедиции. Глядя на его работу, я всегда с легкой завистью вспоминаю арсеньевские строчки, относящиеся к подготовке его экспедиций: «Мне представлено было право выбора стрелков из всех частей округа. Благодаря этому в экспедицию попали лучшие люди.» И дальше: «наилучшее  снаряжение состояло из следующих инструментов...» (следует полное перечисление). Нам бы эту легкость. Ни один пункт проката не смог бы предоставить нам и четвертую часть всего необходимого. Приходится рассчитывать целиком на себя, своих друзей и знакомых.  А кроме всего все мы работаем  и начальство наше весьма критически относится к нашим увлечениям. И это несмотря  на признанную её  общественно-полезную значимость.

Твердо установлено, что каждый спелеолог  переживает в своих взаимоотношениях с  администрацией три этапа. Первый - ты приходишь с письмом - освобождением в первый раз, На тебя смотрят с одобрением, тебе улыбаются:" Молодец, чем бестолку шататься, займись полезным делом." Письмо после некоторого колебания подписывают. Но с каждым годом бледнеют улыбки и когда очередную твою просьбу встретят кислой миной, это значит- наступил Второй этап в ваших отношениях: "Чудак, пора угомониться, семья, дети. Сиди дома. Сколько можно шататься бог знает где. Добро бы деньги за это платили." – выговаривают тебе в порыве откровения.   Самые решительные заявляют прямо: "Лучше два пьяницы, чем один спортсмен".

Писем не подписывают, освобождений не дают. Приходится ид­ти на самые невероятные ухищрения, вплоть до увольнения и так не один год. Постепенно администрация свыкается с мыслью, что у тебя точно не все дома: "Старый дурак (это в тридцать лет-то?). Все равно уедет.  Для производства вы человек потерянный, в выходной вас выйти не заставишь, сверхурочные лишний раз - тоже ни-ни, сидят в сво­ем клубе и что-то делают. Письма уже подписывают равнодушно: "Пусть себе, все равно не перевоспитать."

Это значит, что наступил Третий этап.

Чтобы плыть по Чусовой,  нужно какое-то средство передвижения,это ясно даже первокласснику. Учитывая множество факторов (литера­тура по сплаву богатая) остановился наш штаб на камерных плотах. Вкратце - это решетка из подручного дерева, к которой привязываются автомобильные камеры. На каждого члена экспедиции минимум две, и не каких-нибудь там легковесных – жигулевских, а от машин серьезных, работящих, грузовых. Итого – на двадцать человек минимум штук сорок камер, да плюс 5-6 штук про запас. Весь вопрос в том, где их взять? Купить? Н-е-е-е-е-т1 Так можно отправиться в путь без штанов.

И вот в очередной понедельник  дается задание: - всему личному составу экспедиции опросить всех своих близких и знакомых на сей (камерный) предмет. Потом знакомых своих знакомых. Круги расходятся, возвращаясь разномастными камерами.

О происхождении каждой можно рассказать легенду. Все они БУ (попросту списаные), и посему подлежат капитальному ремонту. Клуб на это время превращается в филиал шинной мастерской, день за днем, неделя за неделей идет ремонт. Камеры надуваются, макаются в ванну (ищутся дырки). Обозначенные места тщательно зачищаются, накладываются заплаты, включаются вулканизаторы, надуваются вновь. Опять ищутся дырки и если их нет, накачанные складываются в штабель на длительные испытания. Потом еще одна контрольная операция и свернутая в тугой рулон, с заглушкой на «пипке» камера, упаковывается в мешок.

А ведь кроме камер у нас: акваланги, гидрокостюмы, радиостанции и еще добрая сотня наименований самого разнообразного снаряжения. Все надо проверить, при необходимости отремонтировать, упаковать.

За несколько дней до отправления, начинаешь натыкаться в разных углах на задумчивого завснара: лихорадочным блеском скупого рыцаря блестят его глаза, в очередной раз пересчитывающего несметные свои богатства. Его понять можно, забудь он что-нибудь  и может сорваться целый раздел задуманных исследований. Сейчас, по моему, его гордость – транспортный сорокалитровый баллон со сжатым воздухом. Он должен заменить нам недоделанный компрессор и обеспечить нам требуемое количество погружений. Вес у него, конечно, для двоих  жлобистого  вида мужиков, зато математически доказано .что:

а) не нужен человек, следящий за такой капризной штукой, как компрессор с фильтром;

б) вес компрессора, фильтров, горючего, на один килограмм меньше  веса полностью заправленного баллона,

в) баллон можно бросить и не тащить обратно, компрессор не бросишь – жалко и дорого.

В укромном уголке казначей шелестит банкнотами. Мучительно решая нелегкую задачу: Где достать непромокаемый кошелек?

Остальные шьют, режут, пилят. Изредка появляется рейдовая бригада под руководством завхоза, совершающая рейды по продуктовым магазинам. Растет гора продуктов, начинают потрескивать наши домашние холодильники.

Мечется взъерошенный рем-брат. У него тоже проблемы: - во первых, кто-то спёр драчевый напильник. (А какой ремонт без напильника?), во- вторых, на день отъезда назначена свадьба у какого-то друга (коих у балагура и заводилы Димы -  несть числа), куда он приглашен свидетелем. Друг грозит обидеться смертельно на всю оставшуюся жизнь и даже не разговаривать больше никогда. Будущая другова теща даже попыталась предпринять диверсию: напоить до бесчувствия и запереть в комнате, но «шишаньки им, не дался!».

Таких проблем у каждого великое множество, и одна общая для всех: как нам зарегистрировать свое существование? Мы ведь водно – пеше – спелео – подводная экспедиция. И если  «Правила совершения туристских путешествий на территории СССР» еще разъясняют, как быть со смешением двух видов туризма, то о трех там нет и полслова, не говоря уже о том, что подводное плавание и вовсе чужеродное дитя в системе туризма – ДОСААФовское([6]). Переговоры с членами городской МКК (маршрутно-квалификационной комиссии) грозят затянуться, пока кто-то из них не заявляет решительно:

-Что вы мучаетесь? Основная часть маршрута у вас водная?

-Да, но….

-Никаких «но». Оформляйте себе единичку водную с радиальными маршрутами и вся недолга.

-И на каждый плот по маршрутке, – подсказывает другой. -Все равно у вас на каждом плоту  должен быть капитан, а нам лишняя зарегистрированная группа с книжкой.

Уф! Наконец-то! Правда остается не выясненным окончательно вопрос с поименным составом. Заявлено тридцать человек. А сколько поедет? Здесь окончательная ясность появляется только после отправления автобуса. За двадцать минут до него, в клуб вваливается взъерошенное существо, в перекошенной штормовке, со сбившимся на бок рюкзаком: наш летописец Света. Она сумела - таки убедить маму, что лучшего места для подготовки к вступительным экзаменам в университет, чем плот, медленно перемещающийся по Чусовой, - не найти.

Автобусная дверь, скрипнув своими суставами, подвела итог: двадцать четыре человека – весь наличный состав, включая сюда и трех провожатых: «Мы только на выходные, начальство на все время не отпускает».

Бойко завертелись колеса нашего «дилижанса» - унося нас от городской суеты, навстречу ЦЕЛИ.